Ночь – время теней.
Мутноватое белое пятнышко скользит по улице освещённой лишь одним газовым фонарём. Светловолосая, ещё молодая женщина возвращается домой. Тени её не пугают, она среди них живёт, и при свете дня тоже. Ныряет в них, ловко обходя кучи мусора.
Ночью все кошки серы. А тень бывает мудрено отличить от её владельца.
Что за тень следует за светловолосой? Её собственная, или чужая? Тени безгласны, их не спросишь. Бегут за нами, не отставая ни на шаг. Мы привыкли и не обращаем внимания. Забывая, что беспечность может дорого обойтись.
И вот, когда блондинка заворачивает в глухой проулок, где безлунной ночью ничто не отбрасывает теней, тёмная фигура позади неё взмахивает рукой, словно взбунтовавшись. Жестом отчаяния и ярости. Она не стала меньше походить на тень оттого, что выпрямилась во весь рост, выйдя из укрытия. Опускается рука. К чёрному и белому добавляется красное. И снова, и несчётное количество раз после того, как смолк крик.
Ночь благосклонна к теням. Они могут разгуливать сами по себе, почему нет? Движется по лондонским улицам маленькая, простоволосая тень, унося воспоминание о красном цвете. Воспоминание, которое греет в эту ноябрьскую полночь.
А в проулке бесшумно разматывается длинная лента. Каждый кадр в цвете, в красках. Только на последнем триколор. Тёмная, неприметная одежда. Белое лицо, безжалостно высвеченное. Свисающие безжизненными прядями тускло-красные волосы. Яркие, свежие пятна красного на бескровных щеках.
И тот, кто смотрел фильм, прикусывает палец, в предвкушении следующего сеанса.
