Vagabunda - ЧАСТЬ 1_1


КОНЕЦ, ЭТО ТОЛЬКО НАЧАЛО

   «Я умру, но ты умрёшь со мной»
   Ира Ежова «Церковь»



   Всё кончено. Он отказался от неё. Феликс предал. Адма всегда знала, что верность мужа ей не абсолютна и верёвки, которыми она держалась, в последнее время утратили былую прочность, но подумать не могла, что это произойдёт так. Без вмешательства Эриберту она, скорее всего, была бы уже линчёвана толпой собравшейся под балконом префектуры. Женщина обессилено осела на кровать. Конец… Нет, нельзя допускать даже мыслей о поражении. Она затаится, раздобудет фальшивые документы и продолжит бороться. За Феликса, за возвращение его любви. Тишина в спальне казалась ей мёртвой, после криков горожан, однако в неё вторгся знакомый грубый голос, и здесь не желающий оставить в покое.
   - Отстань. Уйди. Ты причина всех моих бед.
   - Это не так Адма, я не приношу тебе несчастья.
   Она не удостоила его взглядом. Зачем? Верный пёс и без того ловит каждое её слово, по-прежнему надеясь на благосклонность. Пора с этим покончить.
   - Запомни, я никогда не буду твоей. Я принадлежу Феликсу. Я его собственность.
   - Ты ему не нужна. Он бросил тебя под градом камней. Идём со мной Адма. Сейчас приедет полиция, но мы успеем скрыться. Без меня ты погибнешь.

   Господи, он не уберётся. Не по доброй воле. Что ж, если так… Эриберту всю свою жизнь был цепным псом, а собаке, как известно, собачья смерть.
   Адма ощутила прилив энергии. Кровь, стекающая из раны на лбу прямо в глаз, отчаяние от того, как поступил с ней Феликс, больше не имели значения. Только то, что предстояло сделать сию минуту. Она обернулась к управляющему и печально улыбнулась.
   - Эриберту… Прости меня, ты же видишь, я комок нервов. Ты прав, ни на кого другого я не могу положиться так, как на тебя. Будь со мной терпелив, пожалуйста.

   И, притянув его голову к себе, вознаградила лаской за годы преданности. Эриберту, не ожидавший столь быстрой капитуляции, размяк, а Адма сочла, что в достаточной мере усыпила бдительность слуги.
   - Мы убежим, - шепнула она, - Иди к сейфу и возьми драгоценности, а я соберу самое необходимое.
   Эриберту двинулся к сейфу, вмонтированному в стене, возле кровати, Адма к шкафу, расположенному так удачно, что она оказалась вне поля зрения управляющего. Выждав несколько секунд, перебирая вещи, женщина потянулась к дверце бара и извлекла оттуда бутылку шампанского.
   - Говори код, Адма, - крикнул Эриберту.
   Быстро же эта скотина усвоила фамильярную манеру по отношению к ней. Ничего, это ненадолго. Скоро она посмеётся последней.
   - 44, - она слегка задыхалась от возбуждения, возясь с пробкой, - 62… - послышался хлопок, - 18!
   - Что за звук? – подозрительно спросил сообщник.
   - Это шампанское, - ликующе сообщила Адма, - Коллекционное! Феликс хранил его до победы на выборах, а я открыла для нас!
   Поспешно всыпав яд в один из бокалов и разлив пенящуюся жидкость она вернулась к Эриберту, складывавшему в сумку драгоценности.
   - За наше будущее! – приблизила к нему губы.
   Мужчина перехватил бокалы и страстно поцеловал её, не сразу отпустив. Затем, почти залпом выпил шампанское, не спуская глаз с Адмы. В этом взгляде было что-то странное, не похожее на опьянение победой, однако она не стала затруднять себя размышлениями. Отставив свой бокал, не опустевший и наполовину, женщина тихо рассмеялась, то ли с нежностью, то ли сдерживая злорадство.
   - Эриберту, - протянула она с обольстительной улыбкой, - Дурак. Ты действительно поверил, что я отдамся тебе? – Эриберту никак не реагировал, дожидаясь продолжения, по-видимому, не понимая, к чему всё идёт, - Знаешь, как ты мне надоел?
   И тут Адму пронзила внезапная боль. Она умолкла, точно поперхнувшись посреди фразы. Мгновение, и ещё один болезненный спазм. Происходило нечто ею непредусмотренное.
   - Что это со мной? – забыв о присутствии слуги, пробормотала женщина, в смятении, - Что? Что случилось?
   - Я поменял бокалы, Адма, - раздался спокойный голос Эриберту, - Ты хотела отравить меня, но я отравил тебя. Ты выпила бокал с ядом.
   На протяжении этой короткой речи Адма бессознательно шевелила губами, повторяя слова, страшный смысл которых отказывался постигать мозг. Но первый приступ удушья, заставивший схватиться за горло, стал их неумолимым подтверждением.
   - Я умру? – выдохнула она испуганно и жалобно, как ребёнок, боящийся наказания.
   Эриберту трижды, не торопясь, кивнул. Адма попыталась встать, однако собственное тело ей не повиновалось, ладони беспомощно ткнулись в ноги сидящего рядом управляющего, пальцы цеплялись за брюки, судорожно ища опору. Встать! Бежать! Звать на помощь! Хоть что-то предпринять!
   - Я умру… Господи… Я умру. Я… Я умру! – сорвалась она на крик.
   Мужчина, протянув руку, погладил её по голове, словно утешая. Адма посмотрела на него, опомнившись от вспышки животного ужаса.

   - Я умираю. Будь ты проклят.
   Тело мягко упало на бок – одна рука у горла, другая вытянута вдоль туловища, лицо в испарине. Эриберту коснулся её жестом обладателя – одержавшего верх. Наконец он смог позволить себе такое прикосновение, пусть даже в последний раз.
   - Ты хотела избавиться от меня Адма. Не выйдет. Не выйдет никогда. Мы всегда будем вместе.
   - Я умираю, - снова прошептала женщина, отвечая ему, или оплакивая себя.
   - Я тоже умру, - управляющий допил злополучный бокал, после чего накрепко сплёл её пальцы со своими, не встретив протеста, - Мы умрём вместе любимая, вместе. От нашего яда.

   Не разнимая пожатия, соединявшего их посмертно, он лёг и с глубоким протяжным вздохом испустил дух, в большой дозе отрава подействовала практически мгновенно. Адма дёрнулась, пытаясь вырваться, снова рванулась…
   В этот момент вбежала Амапола – разыгравшееся у префектуры судилище не давало сестре первой леди покоя, помучившись неизвестностью, она решила, что её долг находиться рядом с Адмой, поддержав ту, когда явится полиция с ордером на арест, и бросилась в «мавританский замок», застав там картину ещё более ужасающую.
   - Амапола, - с вырывающимся из гортани хрипом произнесла Адма, - Я умираю. Я выпила яд… Я… - она стиснула руку сестры.
   - Ничего не говори, я сейчас же приведу врача, - приказала Амапола, отбрасывая прочь от себя правду, хотя достаточно было взгляда, чтобы стало очевидно, медицина тут бессильна.
   Но Адма, неведомо откуда взяв силы, остановила её.
   - Нет. Никого не нужно. Я хочу умереть на руках у Феликса.
   - Ради Бога Адма, ради Бога, не умирай! – Амапола зарыдала.
   - Сестра прости меня, - в голосе Адмы звучала мольба, - Амапола, прости…
   - Я прощу тебе всё, что угодно, - всхлипнула та, - ведь ты моя сестра.
   - Скажи ему, что я его люблю. Скажи… Феликсу… что я люблю его.
   Амапола не успела ответить. Глаза её сестры, только что живые, замерли, голова безвольно мотнулась вбок.
   - Адма…? – позвала она и сразу же поняла, - Адма нет! Нет! Сестра не уходи!
   Обняв неподвижное тело, Амапола уже не сдерживала слёз. Неизвестно, сколько это продолжалось, прежде чем вошёл Феликс, сопровождаемый Ондиной.

   - Что здесь происходит? – потребовал он объяснений у любого способного их дать, - Адма? – префект склонился над кроватью.
   Амапола подняла заплаканное лицо. По её интонации нетрудно было догадаться, кого она считает истинным виновником трагедии.
   - Адма умерла. Умерла. Она просила сказать, что любит тебя.
   - Я всегда знала, ей суждено умереть от собственного яда, - перекрестилась Ондина.
   Феликс, не слушая прислугу, с гримасой отвращения освободил пальцы жены от посягательств своего бывшего лакея и закрыл ей глаза.
   - Любовь моя, - он казался искренне потрясённым, как будто не существовало ни Розы Палмейрау, ни совсем недавнего публичного отречения от преступной супруги, - Жизнь моя. Что же мы наделали.
   Адма словно со стороны смотрела на эту сцену. Её мёртвое лицо, не обезображенное агонией, со скорбным достоинством переживающий потерю Феликс… Женщина вздрогнула и очнулась. Она всё ещё стояла перед распахнутой дверцей шкафа, собираясь… Да у неё, должно быть, рассудок помутился!
   - Быстрее, Адма, у нас мало времени! – окликнул Эриберту.
   Адма, взяв бутылку, задумчиво повертела её. Какого бы невысокого мнения ни придерживалась она о своём верном сообщнике, нельзя до такой степени отказывать ему в уме. Эриберту хитёр, кроме того, обладает звериным чутьём на западни. Предложи она ему сейчас шампанское, это насторожит его, и… привидевшийся кошмар может стать фатальной действительностью. Не пить самой, подождать? Очень умно, Адма. Давай, дразни опасное животное, приводи в ярость, возбуждай недоверие. Кончится тем, что он свяжет тебя и потащит с собой, не спрашивая соизволения. Нет, действовать надо тоньше. Доказать, что играешь честно, и лишь потом ударить в подставленную спину. Она выиграет эту партию. И все последующие. Пробка выскочила наружу.
   - Что за звук? – повторился вопрос из её бредового видения.
   - Шампанское, - ответила Адма, появляясь с бутылкой и бокалами, - Выпьем за удачу.

***
   Машина остановилась неподалеку от здания аэропорта.
   - Итак, куда мы направляется? – спросил Эриберту, беря Адму за руку. Она, еле сдерживаясь, чтобы не показать свое презрение и брезгливость, стерпела и произнесла:
   - Не знаю, мне все равно. Да и какая разница, куда, лишь бы подальше отсюда!
   - Ты права, Адма. Здесь нам больше делать нечего.
   - Вот именно… Ну, так может быть ты все-таки пойдешь и купишь нам билеты? – она чувствовала, что начинает раздражаться.
   - Да, конечно, - Эриберту снова взял её руку и на этот раз поцеловал.
   - Ну, все! – не выдержала Адма. – Сейчас не время! Ты с ума сошел! ... Все, иди уже, иди… Возьми билеты на ближайший рейс… - она почти вытолкала его из машины. Наконец, Эриберту подчинился.
   - Черт! – женщина прислонилась к дверке и прикрыла рукой глаза. То, что произошло с ней за последние несколько часов, казалось тягостным сном, который вот-вот должен прерваться. Сейчас она откроет глаза и все будет как раньше… Но, чуда не случилось. Она по-прежнему сидела в машине возле аэропорта, мимо проходили люди, они куда-то спешили, и им не было дела до нее и до ее несчастья. Всем, по большому счету, было наплевать на нее, впрочем, как и ей на весь остальной мир. Потому, что ЕЕ мир рухнул. Лопнул как мыльный пузырь, развалился, как карточный домик, который она так старательно и терпеливо выстраивала на протяжении стольких лет. И вот теперь ничего не осталось. Не осталось НИЧЕГО, кроме горечи и обиды, ненависти и ожесточения, выжигающих душу, рвущих на части сердце – чувств, которые разрушают психику и уничтожают нервы. И еще щемящее ощущение одиночества.
   Но вот мысли постепенно вернулись к реальности, и неизбежно возник вопрос: что делать с Эриберту? О том, чтобы бежать с ним не было и речи, подобного развития ситуации Адма не допускала ни на минуту.
   Ответ пришел незамедлительно – она увидела автоматы с кофе, стоявшие в нескольких шагах от машины… Что может быть естественнее, чем немного согреться и взбодриться после долгой дороги?
   - Ну, вот, билеты у меня! Через час самолет, – Эриберту сел в машину. – Летим пока в Португалию, а дальше уже будет видно…
   Адма, притворно улыбнувшись, протянула ему стаканчик с кофе – история повторялась.
   - Отлично! Хочешь?
   Эриберту принял кофе из рук Адмы и, отпив глоток, сказал:
   - Ты ни когда не пожалеешь о своем поступке, Адма!.. Если бы ты знала… - Вдруг он замолчал и нервно сглотнул подкативший к горлу ком.
   - Что со мной?... – сдавленно проговорил экс управляющий и закашлялся.
   Улыбка Адмы превратилась в дьявольский оскал, она не шелохнулась, не издала ни звука, просто смотрела.
   - Ты… ты… - прохрипел несчастный – он, наконец, понял, в чем дело, но было уже слишком поздно. Эх, зря он так доверился этой женщине! Зря…
   Адма придвинулась к нему почти вплотную и зашептала в самое ухо:
   - Ты, жалкое ничтожество! Неужели ты хоть на минуту вообразил в своем больном мозгу, что я могу стать твоей?!.. Ты просто идиот! - она засмеялась, глаза блестели, словно в лихорадке, ее била нервная дрожь.
   - В моей жизни есть и навсегда останется только один мужчина, и ты его знаешь.
   - Он предал тебя…- простонал Эриберту, держась за горло.
   - Нет!.. Он не предавал… - отпрянула от него Адма, закрывая лицо дрожащими руками. - Он просто заблуждался… Эта тварь окрутила его… Он всегда любил только меня, я знаю это… Он смысл моей жизни…
   Эриберту в последней агонии схватил Адму за руку. Они встретились взглядами, и в его глазах она прочла жгучую ненависть.
   - Будь ты проклята, Адма Геррейру… - выдохнул он и обмяк, уронив голову на грудь и повалившись на руль машины.
   - Ничтожество! – сквозь зубы процедила Адма, высвобождаясь.
   Все, дело сделано, все мосты сожжены, с прошлой жизнью покончено навсегда. Но как больно это осознавать!
   Адма обыскала карманы Эриберту и вынула купленные им билеты, затем медленно стала рвать их на тонкие полоски, усмехаясь каким-то своим мыслям. Ее думы были уже далеко отсюда…
   Она вышла из машины, не забыв прихватить с собой стаканчик с отравленным кофе. Вокруг ходили люди, у каждого из них были свои дела, свои заботы. Никто не обратил внимания на женщину, спокойно проходящую мимо них. Не обратил на нее внимания и уборщик, возившийся возле урны с мусором. Поравнявшись с урной, Адма бросила туда стаканчик и, не останавливаясь и не оглядываясь, пошла дальше, к остановке такси.
   - В порт! – велела она водителю.
   Стоя на борту лайнера, отплывающего в Европу, Адма смотрела на удаляющийся берег, берег мечты, мечты, которая была её явью, её жизнью и теперь разбилась…
   Соленый морской ветер, развевающий концы шарфа, сорвал с губ и унес прочь прощальные слова, предназначенные только одному человеку:
   - Феликс! Феликс…
   Так началась новая глава эпоса Адмы Геррейру, её очередное странствие.


КОРОЛЬ ЖИВ

   - И я надеюсь, дорогие сограждане, вам не придётся жалеть о сделанном выборе! – вступивший в должность губернатора штата Баия Феликс Геррейру завершал свою «речь на царствие» под рукоплескания собравшихся в зале на торжественный банкет избирателей. Он обращался к ним с балкона, принимая как должное восторг и почести. Ещё одна ступенька к вершине отвоёвана, сегодня день заслуженного триумфа. Лишь одно омрачало торжество – отсутствие рядом первой леди. Роза не появилась, хотя он был уверен, что одержит верх над её гордостью. Ярость твёрдой рукой свернула шею сожалению, однако Феликс продолжал расточать улыбки. Она ещё поймёт, как глупо себя повела, но будет поздно. Забыть её, вслед за Адмой, и двигаться вперёд. Эти остолопы вознесут его туда.
   - Я люблю мой народ, мне нравится запах народа. Я буду для вас просто Феликсом, друзья мои, славным малым, который ест с вами жареную рыбу за одним столом. Я лично возглавлю все процессии к святым местам. Я поведу вас за собой. Я – Феликс Геррейру – будущий президент Бразилии, клянусь Богом!
   И вдруг, из-за одного из дальних столиков поднялась, она. Роза. Красный пиджак, лёгкие брюки, неизменный цветок на шее. Если не считать это нелепое украшение выглядела она элегантно, согласно случаю. Улыбаясь, женщина направилась через зал к лестнице, глядя на него, быстро поднялась наверх. Феликс повернулся навстречу, не скрывая радости. Подойдя вплотную, Роза положила ладони ему на талию, будто приглашая к танцу.
   - Я знал, что ты придёшь, - сияя произнёс Феликс. Теперь он мог назвать свою викторию совершенной.
   Женщина обняла его и тихо, чтобы слышал он один, сказала:
   - Пришёл конец твоей безнаказанности Феликс Геррейру.
   Знаменитый кинжал Розы вошёл в спину губернатора, достигнув сердца.

   Феликс пошатнулся, навалился массивным телом на перила и, ломая их, рухнул вниз. Дождавшись, когда он застынет, Роза так же негромко проговорила:
   - Приговор исполнен. Я раздавила гадину. На этом всё.
   К ней подбежали охранники, зачем-то обыскивая, заводя назад руки. Роза оставалась безучастной к их действиям. Только что она убила мужчину, которого любила, не той любовью наивной, полной иллюзий девушки, какую долгие годы помнил Отасилиу, её жених, а любовью женщины хлебнувшей лиха, разучившейся доверять людям. Феликс разрушил возведённые ею барьеры, но Роза Палмейрау восстановила их, хотя лишь Богу известно, какой ценой. Она не собиралась пытаться бежать, не всё ли равно, где пройдут следующие 20 лет её жизни, потерявшей отныне всякий смысл?
   …Роза с грустной усмешкой дослушала речь губернатора и даже поаплодировала со всеми. На месте, которое она выбрала в зале, не существовало опасности, что Феликс её заметит. Картина, представившаяся в воображении, была удивительно яркой, правдоподобной. Ещё не поздно – с кинжалом Роза никогда не расставалась. Встать, пройти на балюстраду, и… Феликс Геррейру достоин такого конца. Однако решение уже принято. Убийство одного продажного политика ничего не изменит, а ей сейчас, как никогда раньше, необходимо оставаться на свободе. И, если разобраться, Феликс не так уж повинен в её несчастьях. Те слова о грязной работе проделанной руками Адмы не более чем пустое бахвальство.
   Улучив момент, женщина покинула губернаторский дворец, оставив Феликса в неведении о вынесенном приговоре и истинной причине его отмены. Терзаемого уязвлённым мужским самолюбием – ложкой дёгтя в бочке мёда – но живого и невредимого.


НА КРУГИ СВОЯ

   2002 г.
   Бразилия, Салвадор, психиатрическая клиника.

   - Сынок! – Феликс обнял Алешандри, – Как ты?
   - Нормально, папа, – улыбнулся молодой человек, радуясь встрече.

   Феликс несколько раз навещал сына, но, подавленный его состоянием, тогда близким к слабоумию, с головой ушёл в предвыборную кампанию, и, так счастливо совпало, что политическая победа пришлась на выздоровление наследника, о чём сообщила по телефону задыхающаяся от эмоций Ондина, опередив лечащего врача.
   Они вышли из ворот клиники. Алекс обернулся напоследок: почти целый год провел он здесь, медленно исцеляясь, сначала физически, потом душевно, стараясь забыть подробности того злополучного дня. Сейчас, по прошествии времени, ему было ужасно стыдно за свое нелепое поведение. Подумать только, он хотел убить Ливию и едва не осуществил безумное намерение!
   Алекс отогнал неприятные воспоминания и обратился к отцу:
   - О маме ничего не слышно?
   - Нет, - коротко бросил Феликс. Эта тема для него была столь же больной, как для Алекса всё имеющее касательство к бывшей возлюбленной.
   Возле лечебницы ждал автомобиль, рядом с которым стояли два молодых человека весьма внушительного вида, в черных костюмах.
   - А это еще что? – не понял Алекс.
   Феликс, усмехнувшись, ответил:
   - Охрана. Так полагается, я ведь губернатор штата!
   Они сели в машину.
   - Домой, - отдал распоряжение шоферу Феликс.
   - Я рад, что ты вернулся, сын, - начал он, – Мне тебя очень не хватало…
   - Скажи, отец, тебе так же одиноко, как и мне? Ты ощущаешь внутри себя пустоту?
   Феликс прекрасно понимал Алешандри, с ним творилось то же. Пустота – вот наиболее точное слово для определения состояния его души.
   Оба замолчали, каждый думал о своём.
   Буквально два дня назад Феликс развелся с Адмой – судья выдал заочное решение. Чувствовал он себя в связи с этим просто отвратительно, на сердце давила тяжесть, не подчиняющаяся командам разума.
   Сам того не желая мужчина снова и снова возвращался в мыслях к случившемуся в прошлом году. Как вообще могло дойти до подобного, как он, Феликс Геррейру, допустил, что ситуация вышла из-под контроля? Хотя, о чём говорить? В тот момент он утратил всякий контроль и над собой. Ослеплённый ненавистью к Гуме, запутавшийся в чувствах к Розе и жене, потерял голову и совершил, как сейчас видел, немало глупостей.
   Но хуже всего было то, что Феликс испытывал вину перед Адмой. Только теперь, год спустя, он понял, ЧТО для него значила эта женщина, насколько она ему была дорога, и насколько он не ценил ее. Если бы можно было повернуть события вспять! Но уже поздно, прошлое не воротишь, сделанное не исправить, второй шанс бывает лишь в фильмах, заканчивающихся финальным поцелуем. Нет Адмы, куда-то исчезла и Роза, растаяв, будто сновидение, никогда в действительности не существовавшая грёза. Остается в одиночестве расплачиваться за свои ошибки, а цена – саднящая душевная рана…

   2003 г.
   Франция, Париж.

   Адма смотрела из окна своей спальни, покручивая обручальное кольцо на пальце. Напротив дома, где она теперь жила расположился уютный скверик с аккуратно подстриженными деревьями и кустиками; цветами на клумбах; маленькими скамеечками, всегда занятыми людьми; стайкой прожорливых голубей, разгуливающих по мощеной плиткой площадке.
   Сколько же всего произошло с тех пор, как она, стоя на палубе круизного лайнера, прощалась с прошлым. Много воды утекло из рек в море, многое изменилось.
   Около года она путешествовала по Европе, переезжая с места на место. В этом была даже некоторая прелесть – новые города, страны, новые лица. Но, проснувшись однажды утром, Адма обнаружила, что вояжи ей больше не по средствам – кончились те деньги, которые она успела захватить с собой, покидая Бразилию.
   Пошла страшная полоса безденежья, полная лишений и унижений. Она давно отвыкла от бедности, поэтому страдала вдвойне, проклиная весь белый свет, и в первую очередь себя. Что с ней такое? Так, что ли, она собирается вернуть мужа? Да ей и на билет до Бразилии уже не накопить… Чёртова тоска, мешавшая все эти месяцы сесть и спокойно подумать, пока не стало слишком поздно!
   К счастью, тяжёлый период продлился недолго – на горизонте появился некто, способный вырвать ее из ада, не дав сгинуть в нищете (чего Адма вполне серьёзно начала опасаться). Они встретились случайно в Париже, как раз в тот момент, когда ее отчаяние достигло наивысшей точки.
   - Не могу поверить! Адма Геррейру! – услышала она голос и обернулась.
   - Сеньор Питагорас! – также с трудом поверила глазам Адма. Упустить эту возможность было бы преступлением.
   В то время депутат был женат на Аугусте Эужении, они жили в столице Франции и, кажется, Аугуста успела изрядно ему надоесть своим вздорным характером. Во всяком случае, разрушить их брак Адме удалось всего за пару месяцев, ещё месяцем позже превратившись в госпожу Вильямс Маккензи.

   Женщина опять повернула золотой ободок – символ супружеской верности. Это был вынужденный шаг, иначе она просто не выжила бы. Теперь, по крайней мере, ей не приходится страдать от бедности, дожидаясь, когда обстоятельства примут благоприятный для неё оборот.

   Бразилия, Порту-дус-Милагрес.
   - Фредерику! – тщетно напускала на себя строгий вид Ливия. – Не вздумай капризничать, маленький непоседа!
   Мальчуган ни в какую не желал есть, пытаясь сползти со стула и убежать. Он смешно морщил носик и надувал губки.
   Ливия поднесла к его рту ложку, но Фредерику только замотал головой, наотрез отказываясь кушать.
   - Ну, все! Сейчас я тебя защекочу! – Ливия подхватила малыша на руки и закружила его по комнате. Тот радостно завизжал и засмеялся.
   - Как тут у вас весело! – раздался голос Гумы.
   Он подошел к ним и расцеловал обоих.
   - А вот и папочка пришел! Как дела на фабрике?
   - Нормально, – бодро ответил Гума, не вдаваясь в детали.
   На самом деле, положение на фабрике было не таким уж безоблачным. Проблемы возникали одна за другой, но Гума не хотел расстраивать Ливию, тем более он был уверен, что этим трудностям скоро придёт конец. Хорошо хоть Дулсе взяла на себя львиную долю работы в префектуре, и у него освободилось время, чтобы во всем разобраться, заодно чаще бывая с домашними. Несмотря на мелкие неурядицы Гумерсинду Геррейру был счастлив: красавица жена, чудесный сынишка, что еще нужно?!
   Ливия тоже чувствовала себя на седьмом небе от счастья – именно о такой семейной жизни она мечтала: любящий муж, ребенок. Единственное, что немного смущало – ей всегда хотелось работать, утвердиться профессионально, но пока этого не получилось. Сначала из-за того, что Фредерику был слишком мал, и она стремилась уделять ему больше внимания. А потом, каждый раз, стоило ей заговорить об этом с Гумой, он отшучивался, не налагая на тему табу, однако и не поддерживая.
   Ливия опустила сына на пол и обернулась к Гуме:
   - Может, пойдем, прогуляемся по пляжу все вместе?
   - У меня есть идея лучше! Давай возьмем катер. Я уже забыл, когда последний раз выходил в море. Погода сегодня отменная!
   Идея действительно была замечательная, и они, втроём, отправились к пристани, где стоял их прогулочный катер.

   Никто после так и не смог толком разобраться в том, что же произошло, не смог назвать истинную причину случившегося…
   Не успел белоснежный красавец отойти далеко от берега, как прогремел взрыв: катер распался на груду пылающих обломков. Дальнейшее Ливия помнила смутно: как она оказалась в воде, как потеряла сознание, как очнулась уже на лодке рыбаков, которые поспешили на помощь, как вытаскивали из воды раненого Гуму… как долго ныряли и искали ребенка, но так и не нашли…
   Ливия, рыдая, в отчаянии порывалась прыгнуть вслед за сыном, ей не позволяли, пытаясь удержать. Наконец – откуда только силы взялись! – оттолкнув двух рослых рыбаков, молодая женщина всё же бросилась в море.
   Она ныряла несколько раз настолько глубоко, насколько хватало воздуха в легких. Фредерику нигде не было, он пропал… его крохотное тельце поглотила пучина…
   Гума узнал страшную новость, уже придя в сознание в больнице. О несчастье ему сообщил старый друг Руфину…

   Полтора года спустя.
   Испания, Мадрид.

   Алекс проснулся в отеле ближе к обеду. Он силился вспомнить, чем же закончилась вчерашняя вечеринка, но безрезультатно.

   Из ванной доносился шум воды, на полу вперемежку были разбросаны мужские и женские вещи – значит, он ушел не один.
   «Черт, хоть убейте меня, не помню!» - выругался про себя. Это ж надо было так оторваться, до полного сноса башни!
   После выписки из клиники Алешандри пробыл в Бразилии недолго. Сначала он на какое-то время поселился с отцом в губернаторском особняке в Салвадоре, однако вскоре его стало тяготить совместное проживание. Феликс ушел в себя, замкнулся, все дни посвящал политике и прочим делам, был нелюдим и малоразговорчив. В конце концов, Алекс купил отдельную квартиру и перебрался туда, отец не возражал. Попробовал заниматься бизнесом, но постоянные гнетущие воспоминания не давали покоя. Он ничего не знал о жизни Ливии и Гумы, да и знать не хотел, не собираясь проверять на прочность свою и без того пошатнувшуюся психику. Хватало теней прошлого, чтобы колебать хрупкое равновесие. Стоит ли удивляться, что наступил момент, когда Алекс решил оставить страну, где столь многое воскрешало в памяти пережитые страдания, ревность, жажду мести?
   И вот он в Испании. Ведет праздную жизнь, расслабляется на вечеринках и в ночных клубах, заводит легкие знакомства. И, главное, все реже вспоминает Ливию…

   Франция, Париж.

   Квартира, где Адма встречалась с Жераром Вернье, находилась в ужасном месте – район для бедных, грязные подъезды, подозрительные жильцы. Она сама настояла на том, чтобы свидания происходили именно тут: так безопаснее, меньше шансов, что их увидит кто-нибудь из знакомых мужа.
   Эта связь началась приблизительно год назад, француз был моложе и приятнее Питагораса, от которого Адму уже просто тошнило. Для неё это было не более чем способом немного развеяться, не дотягивающим и до лёгкого эротического приключения. Жерар, так же, как супруг-депутат, да, впрочем, как и все остальные мужчины, оставлял её безразличной. Вот уже более 25 лет она смыкала веки и просыпалась с одним лишь именем – Феликс.
   А французик, похоже, по-настоящему увлёкся, как ни странно, и всё чаще заговаривал о серьёзных отношениях. Адма только лениво отнекивалась – ей это было совершенно ни к чему.
   Она ждала прихода любовника, когда зазвонил её сотовый телефон:
   - Адма, дорогая, где ты? – услышала женщина ненавистный голос мужа.
   - Я в парикмахерской, - солгала она, - в чем дело?
   - Это не совсем телефонный разговор, - продолжал Питагорас. – Но ты должна знать, что скоро нам придется вернуться в Бразилию, точнее, в Салвадор.
   Сердце Адмы ёкнуло. Переведя дыхание, она спросила:
   - В Бразилию? А могу я узнать зачем? И когда?
   - Возможно в ближайшие дни. Начинается подготовка к избирательной кампании – через несколько месяцев выборы президента, мне необходимо быть там, у меня есть некоторые обязательства…
   - Хорошо, хорошо, я все поняла, - остановила его Адма, - прошу тебя, без подробностей. Ты же знаешь, я не интересуюсь политикой. Просто скажи, что требуется от меня?
   - Я думаю, тебе стоит заняться приготовлениями к отъезду, любовь моя.
   - Прекрасно, я скоро приеду. - Адма отключила телефон. Сердце рвалось из груди, от волнения подрагивали руки. Она присела на край дивана, чтобы перевести дух и успокоиться.
   Все прошедшие годы она втайне надеялась и верила, что рано или поздно этот день настанет. Рано или поздно судьба вернет её туда, откуда так жестоко вырвала несколько лет назад. И вот, видимо, надежда сбывается – скоро она отправится к тому заветному берегу, берегу её НОВОЙ мечты, которая станет реальностью. Адма знала, что так будет, потому что она приложит к этому все усилия, она собственными руками сотворит свою мечту заново.
   Женщина встала и быстро вышла за дверь. Уже на лестнице вспомнила про Жерара – надо было оставить хотя бы записку на прощание. Хотя… зачем? К дьяволу Жерара! К дьяволу всех!
   Скоро все изменится. Скоро…

   Один месяц спустя.
   Бразилия, Салвадор.

   - Сеньор Феликс, - в кабинет зашла секретарша губернатора Сузана, держа в руках развёрнутую газету, - Я думаю, Вам будет интересно узнать, что скончался сеньор Питагорас Уильямс Маккензи, сегодня состоится панихида.
   - Питагорас? – удивился Феликс. – Мы должны были встретиться с ним на следующей неделе по поводу предвыборной стратегии… Вот черт! А что с ним случилось?
   - В некрологе пишут, что он умер внезапно от сердечного приступа. Вот, можете прочитать, – секретарша положила газету на стол Феликса и удалилась.
   Губернатор взглянул на страницу: « …внезапно скончался…сердечный приступ… депутат Питагорас… панихида состоится в… выражаем соболезнования… безутешная вдова…»
   - Просто черт знает что! – Феликс отложил газету. – Умер именно сейчас, когда начинаются выборы! Несколько минут он сидел в раздумье, затем вызвал по громкой связи С
   узану:
   - Я поеду. Пусть подают машину.

***
   Губернатор подъехал к дому, где жил усопший. В сопровождении охраны он поднялся по лестнице и вошел.
   Внутри было довольно людно – оказывается, многие желали попрощаться с покойным. С первого взгляда могло показаться, что у Питагораса Вильямс Маккензи имелось много друзей и знакомых, оплакивающих его безвременную кончину. Но такое впечатление выдало бы наивность предполагавшего. На самом деле панихида, как и любое другое мероприятие, проводимое в высших кругах, представляла собой своеобразную светскую тусовку. Наиболее важные персоны общества собрались здесь не столько ради умершего, сколько ради собственного общения и презентации. Тут же крутились несколько репортеров с фотоаппаратами и видеокамерами.
   При появлении губернатора защелкали объективы, замигали фотовспышки, публика зашушукалась.
   Феликс напустил на себя, по возможности, наиболее скорбный вид, пожал кое-кому из присутствующих руки, кому-то кивнул в знак приветствия, улыбаясь с хорошо дозированной грустью. Одним словом, блестяще исполнял роль опечаленного друга, отдающего последнюю дань уважения.
   - Кому из родственников я могу выразить свои соболезнования? – спросил он вполголоса.
   - Вон там стоит его вдова, - указали ему на дальний угол зала.
   Феликс направился в ту сторону. По мере его продвижения люди, стоявшие у него на пути, расступались, давая ему дорогу. Наконец, он увидел женщину, стоявшую к нему спиной, одетую в траур.
   Странное чувство вдруг овладело им при виде этой женщины. Тоненькая иголка впилась в сердце и не собиралась отпускать. Отчего-то вдруг стало тревожно на душе.
   Вот он подходит ближе. И что-то очень знакомое проступает в этой фигуре, в манере держать голову… До боли знакомый образ, который чудился ему вот уже несколько лет подряд…
   Он узнал ее прежде, чем она повернулась к нему.
   - Адма…
   - Феликс…

Авторы - LuNa J, Ekaterina

ОБСУЖДЕНИЕ СЕРИАЛА >>


                  Rambler's Top100

 



[ © Использование авторских материалов запрещено] | [Made de Triniti (Бертруче) ]

Используются технологии uCoz