СЕРЕБРО НОЧИ - Почему в прошлом году мы это пропустили, Лиллиан?
- Не помню… Были заняты чем-то другим, должно быть.
- Но теперь мы коренные жители. Не пойти было бы непростительным пробелом.
- А мы их не допускаем.
Она необыкновенно уютно чувствовала себя под рукой мужа, прижимаясь к нему. Могла бы так стоять часы напролёт, без усталости, не обращая внимания на морозную погоду. Просто стоять рядом.
По сути, они продолжали начатое сразу после Рождества сближение с народом. Ничего элитного, развлечения для масс. Сначала катания в Центральном парке, при воспоминании о которых сладко замирало в груди. Теперь, наблюдение за падающим шаром на Таймс-сквер. Год назад Палмеры тоже видели его, в прямой телетрансляции.
Куда ни глянь, их окружали радостные, сияющие праздничным настроением лица. В очередной раз люди оставляли всё плохое уходящему году. Многие, вероятно, даже умудрялись опять поверить, что через несколько минут для них начнётся новая жизнь, где не повторятся ошибки, а уже совершённые будут обнулены. С двенадцатым ударом часов. Они шли сюда, в том числе, из-за этой веры.
Где-то далеко-далеко вверху, едва различимые над подпирающими свод небоскрёбами, мигали землянам серебристые точки. Если долго смотреть на них, в глазах начинало колоть, будто туда набилась звёздная пыль. Адма перевела взгляд на верхушку флагштока, откуда должен был спуститься шар, и запахнула воротник шубы, придерживая.
- Не замёрзла?
- Ну что ты.
- Уже скоро.
- Я бы остановила время.
Негромкий сообщнический смешок.
- Отложим до следующего праздника. Сегодня наша роль – скромные зрители.
- Повинуюсь, Ваше Величество.
Даже слова, их обычные слова, заставляли кровь бурлить – неистово, молодо. Ах, вот бы действительно остановилось это мгновение и впали в оцепенение все, кроме них. Она отогнала горячие картины мыслями более практичными. В чём-то стоящие вокруг правы. В наступающем году нужно разобраться со всем, что мешает. Избавиться от накопившегося мусора. Одна соринка, и о порядке в собственной жизни можно забыть.
Под чёрным, холодным небом думалось чётко. Профессор Рид и Мэри Луиза Давенпорт пропали так же внезапно, как однажды появились. Слежка за квартирой, пока мистер и миссис Палмер отсутствовали, ничего не дала. Более того, в США парочка до сих пор не вернулась, ни вместе, ни по отдельности, она проверила накануне. Значит ли это, что можно успокоиться? Рука в купленной к Рождеству перчатке сжала воротник. В любом случае, надо подождать. Губы, разомкнувшись, глотнули студёный воздух, показавшийся неожиданно вкусным, как глоток вина. Подождать, а до того не дёргать себя понапрасну. Не разрешать тому, чего ещё нет, отобрать у неё то, что есть.
Лицо снова опрокинулось в бездонную тьму – отдохнуть от праздничных огней. Небо. Ему, наверное, тесно среди высотных зданий. Когда-то, в детстве, оно было не таким.
Гомон голосов подсказал, что шоу начинается. По глазам резко, почти агрессивно, ударили меняющиеся словно в калейдоскопе цвета. Сначала плывущий вниз гигантский шар был рубиново-красным, потом приветливо-зелёным, золотым, синим, платиновым… Каждый цвет пульсировал, жил, как будто шар состоял из принявшего форму пламени, родившись в недрах космоса. Он коснулся крыши небоскрёба и белым металлом вспыхнули в воздухе цифры – 2007. Путешествие во времени, растянувшаяся до безграничности минута, закончилось.
Толпа взорвалась. Поцелуями, криками, запускаемыми в небо салютами, чертившими огненные узоры. Какая-то сила развернула в сторону, повлекла к себе. Её целовали, не давая перевести дух, но, через миг, этого уже не требовалось. Они уподобились сотням пар тут же, находящих все ответы в губах и глазах напротив, ничего кроме них не замечая. Мгновение не замерло, завертело вьюгой. Попав в этот вихрь, канув в нём, она лишь на короткий момент цеплялась взглядом за светящийся мрак над головой. Он сопровождал её.
***
Певуче прозвенели бокалы.
- Который час? Похоже, уже поздно.
- Какая разница?
С фужерами шампанского они дошли до панорамного окна. У их ног лежал город, не засыпающий никогда.
- Давно, в Порту-дус-Милагрес, мы тоже смотрели сверху вниз на городские улицы, на людей. Но не с такой высоты.
- Мы знали, что поднимемся выше. В не дальнем будущем.
Даже отсюда было видно, что земля бела, запорошена снегом. Свет его проникал в комнату, населял миражами, струившими призрачное свечение. Шаловливо, по-девичьи, она подхватила тюлевую штору, точно зачерпнула пригоршней прозрачной воды, и обернулась в неё, закутав голову, как платком.
- Ко мне. Иди.
- Ох, Лиллиан…
Сияние померкло. Совсем немного.
- Так ты вовсе забудешь моё имя.
- Тебе довольно поглядеть как сейчас, чтобы вспомнил. Строго, словно святые на иконах.
Запрокинула голову, как давеча, к небу.
- Разве я бываю такой?
- Да.
- Я не святая. Я хочу целоваться с тобой… в пустой церкви.
- Только целоваться?
Голова опять пошла кругом.
- Гораздо больше.
- Адма. Адма…
Платок сбился на лоб. Исчезла комната – их обступали стены храма, наполненного гулким безмолвием и индевелым холодом ночи. В его глазах, свечками, два её отражения. Хмель от поцелуя. Стены кружатся. В ногах дрожь. А над ней… Не упасть бы. Не пропасть. Руками, губами – не отпускай…
Забудешь моё имя, забудешь и меня. Шёлковый халат комком в лунной лужице. В окне, шепча и смеясь, сплетаются две серебряные тени.
ТРЕЩИНКА НА ИДЕАЛЬНОЙ ПОВЕРХНОСТИ Мэри Лу открыла ноутбук – проверить электронную почту. Только это обыденное занятие связывало её с нормальной жизнью, покинутой… неужели всего месяц с небольшим назад?
- Как тянется время, когда нечем его заполнить, - кинула, не поворачиваясь, Антону, который сию секунду вышел из ванной.
- Просто ты не умеешь отдыхать, - затылком она почувствовала его спокойную улыбку, на этот раз без налёта ироничности. - Кстати, и у меня нет этого таланта.
- К безделью?
Прошуршала рубашка.
- Напрасно смеёшься. Деятельные люди редко задумываются о том, каких трудов стоит спланировать свой досуг. Это не ерунда. Мы урываем клочок отдыха у бесконечных обязательств по работе, перед семьёй, знакомыми. А дай нам всё и сразу, теряемся, как дети.
- Звучит правдоподобно. У меня уже слились в круг походы в различные ресторанчики и бары с изумительной кухней, в музеи, к местам достопримечательностей, опять в музеи, снова в рестораны… Тем более, что мне часть этого культурно-кулинарного багажа не в новинку.
Она кликнула на пришедшие письма. Эмили информировала о рутине будней Федерации и о том, что, когда Мэри Лу соизволит, наконец, объявиться во плоти, наступит её черёд удрать куда-нибудь на недельку, в компенсацию за рабские условия труда. Интересно, сейчас-то с Грэгом? Жуниор делился студенческими новостями и свежим анекдотом, без которого не обходилось ни одно его послание.
- Но Новый год на пляже Науфрагуш, - заговорил Антон, выждав, пока она дочитает, - был, как выражаются бразильцы, муйту гранде. Ехать пришлось не близко, однако это себя оправдало.
- Я и в океан в белом неоднократно заходила, - поддразнила Мэри Лу. - В тинейджерские годы. С бойфрендами из школы… с Лэном, пару раз. Он, правда, называл этот обычай туземщиной. Как мама, только она употребляла слово «язычество», хоть и не отличалась религиозностью. Тем не менее, мои и Джуниора эскапады приводили её в ужас истинной христианки. Боюсь, она вздохнула с облегчением, когда отец получил предложение возглавить филиал в Нью-Йорке.
- А Томас?
- Папа обожал Бразилию, я тебе говорила. Здесь он словно освобождался от сковывающих условностей, жил полнее. И нас с братом заразил той же любовью.
Экран ноутбука потух, Мэри Лу опустила крышку. Увидела, что
Антон выбрал канареечное поло и горчичные мягкие брюки. Сдержанная элегантность, идущая деловому стилю Сан-Паулу, совпадающему с европейским.
- Луиза из тех, кто не стремится преодолеть культурные барьеры. Остаётся по ту сторону, вежливо, но несколько прохладно. Очень по-английски… Эй, Мэри Лу.
- Да?
- Мы беседуем о религии и различии культур.
- Ну…
- Так что, позволь спросить, ты с недавних пор делаешь у меня на коленях?
- Внимательно слушаю.
- Мы только что встали.
Она провела пальцами по ткани рубашки, шероховатой, как вафельный рожок с мороженым, но куда более тёплой.
Становящейся ещё теплее.
- Не совсем.
Лицо Антона изменилось, зрачки расширились, потемнели до густо-серого цвета, будто их заштриховали не цветным карандашом.
В дверь номера аккуратно постучали, скорее даже поскребли. Пальцы стиснулись сильнее, затем медленно выпустили материю. Они одновременно закатили глаза.
За дверью, разумеется, обнаружился Ник.
- Я не вовремя?
- А что-то на это указывает?
Антон вопросительно взглянул на Мэри Лу, она пожала плечами.
- Тем лучше, - Ник перешёл на деловитый тон. - Мы возвращаемся.
Мэри Лу чуть не вскочила.
- Если ты шутишь…
- То мне пора спасать свой скальп. Нет, я серьёзен. И Джек, снизошедший до личного разговора со мной, не предварял каждую фразу хохотком Санта-Клауса. Он нас отзывает… что бы это ни означало.
Мэри Лу прошлась по комнате, ощущая переизбыток энергии, дремавшей в вынужденном бездействии.
- Три билета на ближайший рейс. Посмотрю, когда он…
- Не три, а два, - прозвучало за спиной.
Мэри Лу круто остановилась.
- Ник?
- Я с вами не лечу.
- То есть, как?
- Мне придётся задержаться. Неделю, может на день-другой дольше.
- И в чём причина? Перед Новым годом ты только и строил планы скорейшего отъезда.
- Кое-что поменялось, - лаконично пояснил Ник.
- Но Джек ждёт нас обоих.
- Извинишься за меня перед ним.
- Ты уже побывал на ковре, отдуваясь за двоих, теперь моя очередь?
- Примерно так.
Настаивать дальше, подыскивать резоны было лишено смысла. Ник закрылся наглухо, уступив территорию Юте. Причём Юте отправляющемуся в свободное плавание, не отчитываясь перед напарником. Она беспомощно повернулась к Антону.
- Два билета на первый же самолёт до Коннектикута? - уточнил тот, словно всё уже обговорено.
После того, как определилось время вылета – сегодня, в 14-30 – Ник ретировался, под предлогом, что не хочет путаться под ногами, когда они собираются, прежде чем Мэри Лу успела запротестовать.
Она упаковала ноутбук в дорожную сумку и принялась складывать одежду – до лета, в каком бы полушарии оно не застало. Антон священнодействовал над своей половиной гардероба.
- Мой ангел, - он оглянулся, волосы косо падали на лоб, глаза проказливо щурились, - хотя твой маникюр и не в полметра длиной, нервы он мне пощекотал.
- И всё?
- Тебе мало? Кота у меня нет, решила стать моей кошкой?
- Стереотип, между прочим. Кот Ника живёт у него столько, сколько мы с ним общаемся, и исцарапанным он не ходит.
Антон ласково усмехнулся, что явно относилось не к представителям семейства кошачьих.
- Тициан джентльмен до кончиков когтей. Но в самом покладистом звере можно разбудить хищника.
- И в самой флегматичной любовнице… перенёсшей все эмоциональные торнадо ещё в юности, в окружении темпераментных южноамериканцев…
- Ох, мой ангел, мы так не доедем до аэропорта! - простонал Антон, отгораживаясь чемоданом. - Не довелось знать твоих друзей из Бразилии, кроме фройляйн Сантаны, однако от страстей они тебя не излечили.
Фрау Давенпорт ограничилась тем, что сняла со стула футболку герра Эдлера и запустила в чемоданный зев, не промазав по мишени.
***
Ник провожал их в аэропорту Гуарульюш. Прощание получилось каким-то деревянным, несмотря на то, что все трое изображали будто чрезвычайно оживлены, даже слегка переусердствовав. Наиболее естественно вёл себя Антон, они же с Мэри Лу подыгрывали немилосердно фальшивя. Зубры конспирации, куда там! Впрочем, молчание было бы хуже. В нём витали бы невысказанные претензии, сгущая без того напряжённую атмосферу. Недомолвки между партнёрами подрывают сплочённый тандем, а они всё чаще оказываются в ситуациях, где откровенность невозможна. Как результат, сейчас он действует в одиночку. Обсуждение же его идеи пресекало неотлучное присутствие Антона Эдлера, что непонятного?
Мучения прекратило приглашение на посадку. Мэри Лу шагнула к нему, натянуто улыбаясь.
- Ю… Ник.
- Всё в норме.
Ему не терпелось побыстрее покончить с этой сценой.
- Я позвоню, когда мы прилетим.
- Не торопись, - он тоже улыбнулся. - Разбери вещи, прими душ, приди в себя. Уик-энд выдался затяжной.
- Ну, пока.
- Пока. Привет от меня Джеку. Антон, до встречи.
- За партией в гольф? К слову, в Сан-Паулу неплохие площадки. Ты упустил шанс.
- Здесь чересчур душно. Наверстаем в Хардфорте!
- Договорились.
В окно через которое открывался обзор лётного поля, Юта смотрел, как Мэри Лу и Антон, рука об руку, шли к трапу. Его порадовало, что она не оборачивалась, а движения стали непринуждёнными, словно с плеч упал груз. Антон о ней позаботится. Может зря он вообще впрягался работать в паре, хотя бы и с Мэри Лу? У всего есть обратная сторона и партнёрство не исключение.
Спустя двадцать минут белый боинг вырулил на взлётную полосу, разогнался и поднялся в голубое, без единого облачка, июль… январское небо, стремительно уменьшаясь. Когда самолёт скрылся, Ник вышел из здания. Солнце палило, но делать звонок внутри ему не хотелось. Набирая номер он представил её лицо и два гудка показались томительно длинными.
- Здравствуй, малыш. Ну, мы вольные птицы? Завтра? Жду. И не дождусь, ага. У меня тут кое-какие свои дела… Нет, что тебе такое в голову пришло? Конечно, не помешаешь. Возможно, я всё улажу ещё до того, как ты приземлишься. На будущий, то есть уже на этот
год непременно надо выбраться сюда на Рождество! Верно, не сообразил. Мою френетическую тупость смягчает то, что о некоторых явлениях вспоминать невмоготу. Не проблема, Сан-Паулу и в повседневном наряде чарует. При чём тут Тоскана, ты, маленькая насмешница! Я их НЕ сравниваю и тебе не советую. Ты же, надеюсь не проводишь параллели… Смейся. И не думаю. Мне нравится твой смех. Завтра скажу. И это тоже. Выспись покрепче. Ciao bella.
Ник постоял, огибаемый с обеих боков людским морем, рассматривая дисплей, точно ожидал, что на нём проступит изображение или высветится желанная комбинация. Поскольку чуда не произошло, нашёл в списке нужный телефон. Без союзника в
предстоящей операции не обойтись.
ДИАЛОГ БЕЗ СОБЕСЕДНИКА Луиза Давенпорт поговорила с дочерью, сообщившей, что она вылетает в Хардфорт и подошла к окну. Снег по-прежнему лежал пушистыми холмами, вздымавшимися как горбы белых верблюдов, но непогода унялась. Полёт снежинок, иногда менявших траекторию, взмывая к посветлевшему зимнему небу, вселял умиротворение. Конечно, это аномалия, капризная выходка природы, однако нельзя не признать, что она красива некой первозданной красотой. Природа… Как и писала Сара Тисдейл, человечество уйдёт в небытие, бесследно, её же царство пребудет вечно. В Бразилии, откуда возвращалась Мэри Лу, жители не оторвались от природы, они в ладу с ней, понимают её язык. Даже горожане, утратившие эту полумистическую связь, подсознательно тоскуют по ней, как по потерянному в младенчестве дому, желая вновь обрести его.
Луиза не была бразильянкой. Она и американкой могла именоваться лишь наполовину, родившись в союзе уроженца Балтимора и коренной лондонки. И любовь её к природе носила оттого сугубо английский характер – глубокая привязанность хозяина к своим угодьям. Соединиться же с этой необъятной сущностью, раствориться в ней без остатка, довериться, не страшась утонуть, казалось ей безумием, отказом от человеческого в пользу животного. Возвратом к первобытному укладу. Практически во всём разделяя воззрения мужа, тут она замыкалась, уходила, как подшучивал Том, в свою перламутровую раковину, и приподняв створку следила за беспечными похождениями его и детей. Прислуга её уважала и слушалась, жёны чиновников из Сан-Паулу охотно приглашали на коктейли и вечеринки, однако за проведённые в стране годы, в течение которых Мэри Лу из ребёнка превратилась в девушку, Луиза так ни с кем и не сблизилась по-настоящему. Её бразильским приятельницам, при всей их утончённости, не хватало европейскости. Вот сын и дочь увезли с собой в США, опять по определению Тома, по три чемодана друзей каждый. Какая-то их частица не расстанется с Бразилией никогда, и не ей вмешиваться в это.
Дети. Постепенно они отдаляются, полагаясь на окрепшие крылья, что неизбежно, но оттого не менее болезненно. Её, однако в действительности принадлежащие только себе. Том младший к крайнему недовольству родителей объявил о намерении податься после учёбы в военные юристы. Вряд ли есть надежда, что передумает, так же как наивно задаваться вопросом «почему?». Подобно ей, сын без удовольствия соглашается на уступки. И уж не тогда, когда затрагиваются его интересы. И всё же, смириться будет
нелегко. С блестящими способностями Джуниора предпочесть область юриспруденци, где о карьере нечего и помышлять. Оказывать давление на детей они с Томом не считали допустимым, но ей муж посетовал на неамбициозность сына. Молодое поколение самостоятельно прокладывает себе дорогу, из этого оба исходили в воспитании. Лишь бы Джуниор не разочаровался в последствиях юношеского максимализма.
Мэри Лу тревожила Луизу меньше. Возраст дочери не располагал к опрометчивым поступкам, да она и раньше не слишком была к ним склонна. Толика взбалмошности и горячности доставшаяся от отца, всегда уравновешивалась здоровым прагматизмом. Вместе с тем, материнским чутьём Луиза угадывала – ей не всё известно о дочери. Существует нечто, что Мэри Лу держит в тайне. Альтернативная реальность, куда пропускают не всякого. Миссис Давенпорт не в первый раз размышляла об этом, снова укрепляясь в предположении, что один из главных членов секретного клуба – Николас Рид. Так что, если заглянуть в своё сердце, повод для волнений всё же имелся. Имя ему было пристрастие Мэри Лу к авантюрам, проявившееся едва ли не с детских лет. Разумеется, дочь умна, она превосходно владеет собой, но жилка искателя приключений порой своевольно предаёт. А её отношения с Антоном, как минимум странные? Однако в это у Луизы тем более нет прав встревать. Взрослые люди, разберутся сами.
От сына и дочери миссис Давенпорт обратилась к раздумьям о крестнице. Переживания за ту, увы, остались в прошлом. В памяти возникло смуглое, диковато-чувственное лицо Сантаны, так и сохранившее что-то милое, девчачье и трогательное, чем, надо сказать, девушка умело пользовалась. Уже не инстинкт матери, а опыт преподавателя безошибочно предупреждал Луизу, когда крестница лгала. Бороться с этим недостатком, к сожалению, бесполезно, и выросшая Сантана так же очаровательно и невинно хитрила, как кудрявая девочка, жульничавшая в домино против Мэри Лу в их огромном бразильском доме. Бедняжка любила напускать вокруг себя таинственность, но это выглядело настолько безобидно. Кому же понадобилось убивать Сантану, да ещё с такой безжалостностью? Где она нажила врагов?
Снег, опять взвихрившийся кверху за окном квартиры в Нью-Йорке, звал унестись с ним и в глубине тела дрогнуло, откликнулось на древний зов. Что если её неприятие Бразилии лишь отторжение физиологически чуждого – плавящего жара, жгучего солнца, тропической пышности растений? Сейчас она рухнула бы в сугроб, скатилась с лавиной под гору. Не те ли природные механизмы управляли и Мэри Лу, побуждая к риску?
Зазвонивший телефон прервал её любительский психоанализ. Номер был незнаком. Господи, вдруг что-нибудь… Совсем девичий, по крайней мере очень молодой голос произнёс:
- Миссис Давенпорт? Меня зовут Шейла Вебстер. Я ищу тех, кто знал Сантану Силвейро.
