СМЕЙСЯ, ПАЯЦ Жизнь, это миг. Мгновение между прошлым и будущим. А я тот, кого люди называют смертью. Один из её многочисленных ликов, и не самый непривлекательный, прошу заметить.
Для моей истории не подходят слова земных романов: «Я родился…» и бла-бла-бла. Я не рождался, я возник из Хаоса. Произошло это так давно, что я уже и не помню деталей. Но крик моей первой жертвы, её кровь – о, такое забыть невозможно. Оно всегда остаётся с тобой. Их было много, десятки тысяч, и о каждой я сохранил воспоминания. Какая могла бы получиться книга на их основе! «Записки жнеца», хи-хи-хи! А вы думали, Смерть только косой махать умеет? Тупое стадо баранов.
Возможно, когда-нибудь я и возьмусь за мемуары. Но сейчас мне хочется рассказать о другом, поэтому обойдусь без длинных вступлений. Ограничусь коротким, хи-хи!
Времена изменились. Сегодня всё подчинено бюрократии, мои услуги не исключение. Мне пришлось стать сотрудником британского отдела Всемирной Корпорации жнецов. И имя у меня теперь вполне английское – Грелль Сатклифф.
Решите, в новых условиях я охладел к любимой работе? Ничуть. Она моё призвание, без неё я живу только наполовину. Современный Лондон довольно грязен и безвкусен, как и вообще людские поселения, но я украшал его… облагораживал, пусть ненадолго. Красота, по сути, эфемерна. Вечны лишь искусство и Творец. И зная, Зная, ЗНАЯ об этом, я всё же влип. Позволил себе увлечься какой-то юбкой. Но что-то в этой смертной было, некая искра. А влюблённым свойственно преувеличивать значимость предмета обожания.
Я пал, едва увидел, как она склоняется над искромсанным телом. Коленями на загаженной мостовой, это слабое создание орудовало ножом, будто заправский мясник. Восхитительное зрелище! Насмотревшись вдоволь, я окликнул её с моего обзорного пункта – шпиля Собора Святой Девы Марии:
- Ах, какое представление!
Она не испугалась, не удивилась. Словно всю жизнь ждала меня и этого зова. Мог ли я остаться слеп? Наверное… Но не остался.
Что мне нравится в Лондоне XIX века, так это мода. Камзолы, тесно облегающие панталоны… не говоря уже об уйме всяких отделок и украшений. А парики! А причёски, более смелые и вызывающие у мужчин, чем у дам! Наконец я обрёл свой стиль, своё лицо, начисто позабыв, как выглядел не столь уж давно. Неужели нужно будет от этого отказаться? Хм-м! Ну и Адский Пёс с ним! Продолжу ловить мгновения наслаждений, не загадывая на будущее. И без колоды Таро ясно, что в нём одни разочарования.
Полыхающий красным сюртук, жилет цвета запёкшейся крови, пламенно-рыжие волосы – вот мой облик. В интимной обстановке она называла меня Алый, иногда Аленький. Но на людях я изображал раболепного дворецкого. Меня это даже развлекало, а, кроме того, льстило моему тщеславию, поскольку я оказался превосходным актёром. И всё же, какая жалость, что мы ни разу не показались в обществе, как пара. Только портрет напоминает о тех днях. Душа художника, талантливого морфиниста из Сохо, так и так была у меня в списке, он бы не успел нас выдать, ни случайно, ни намеренно. Я заглянул к нему в мансарду в тот же вечер, после завершения работы над картиной. Он не упирался, приняв меня в бреду за очередную галлюцинацию.
Ах-х-х, мадам Рэд… Такая дивная глава в моей биографии… Звали её Анджелина Дюлес – Анджелина, как ангел. Но, что есть имя? Со мной она раскрыла свою подлинную сущность, и именоваться стала согласно ей. Я её создал – всегда в красном, с элегантно подстриженными каре огненными волосами. Я дал блеск, которого не было раньше. Я, скромно держась позади, тянул изящную куколку за верёвочки, лишь моментами позволяя своевольничать. И, разумеется, покрывал её, идя на должностное преступление.
Нас двоих Лондон знал под именем Джека Потрошителя. Мы наводили ужас на обывателей и ставили в тупик полицейских ищеек. Мадам, работавшая в Королевском Госпитале, убивала сделавших аборт шлюх (и с какой самоотдачей!), потому что потеряла мужа, нерождённого ребёнка и ещё кучу родственников (всех, без моего участия). Я, потому что… а почему нет?! Причин у меня имелось в достатке: ради неё, ради собственного удовольствия, в конце концов, ради того, чтобы нарушить хоть разок опостылевшие правила.
Всё шло так хорошо в придуманном для нас мире, и вдруг вернулся двенадцатилетний племянник мадам. Не спрашивайте, откуда мне известно, но возвращение это было невозможно. Впрочем, стоило мне искоса взглянуть на его нового слугу, и необходимость в объяснениях отпала. Я, надо сказать, тоже слетел с каблуков. Здесь, на земле, он звался Себастьяном. Себби… Wonderful man!!! Лакомый кусочек, в который я так жаждал запустить зубки и ногти! Хватит ли моей силы, чтобы залюбить демона до смерти – вот в чём вопрос. С Анжи приходилось осторожничать, как с фарфоровой куклой, ведь людей до нелепости легко сломать. Но с Себби… с ним я дал бы волю своей натуре!
Что со мной творилось? За краткий промежуток я дважды подставился под стрелы Купидона, поддавшись страсти. И какую из двух выбрать? Как ни влекла новизна ощущений, я, взвесив всё, предпочёл устоявшиеся отношения с мадам Рэд. Ибо отнюдь не факт, что «Себастьян» ответил бы на мои чувства с тем же жаром, а роман жнеца с демоном, если его обнаружит моё начальство, мог повлечь серьёзные последствия. Я удовлетворился визитами с моей хозяйкой в поместье Фэнтомхайв, где ничто не препятствовало мне наблюдать за этим великолепным самцом. Ладони потели, сердце подскакивало к горлу, однако от хлопающего ресничками недотёпы Грелля Сатклиффа иного поведения не ожидалось. Сама мадам одобрила мои «импровизации» и однажды попросила заняться с ней любовью в обличье дворецкого. Номер удался, и мы несколько раз повторили его на бис, в театре, где два актёра также являлись единственными зрителями представлений.
Я упивался бесстрашием и дерзостью мадам Рэд. Казалось, чудесное воскрешение племянника окрылило её, сделав ещё более авантюрной, изобретательной, фривольной. Раз так, я готов был мириться с маленьким уродцем, хотя вообще-то не переношу детей, в особенности таких – чересчур мрачных и надменных. Анджелина летела к юному графу, забавлялась словно девчонка с ним и его кузиной, проносилась красной кометой через череду светских приёмов, а ночью нас принимал в объятия смрадный Ист-Энд и тёплая, липкая кровь. Какая женщина сравнилась бы с ней в умении менять маски, непостижимым образом оставаясь собой в каждой из них?
Охота на проститутку Мэри Келли шла как всякая другая… почти. Дело в том, что графчик Сиэль Фэнтомхайв от имени королевы объявил крестовый поход против Потрошителя и находился снаружи, неся караул, в то время как мы уже проникли в комнату шлюшки. Анджелина, ma fleur d'écarlate, пребывала в таком же неведении, что и мальчишка. Но на наивность «Себастьяна», который, конечно же, сопровождал господина, я бы не поставил и пенни.
В каморке Мэри имелся граммофон и пластинки с записями оперных спектаклей – недурной вкус для потаскушки. Под звуки арии Царицы Ночи я украсил девицу её же кровью, написав поверх холста свой. Но в конце она всё же заорала (как резанная, хи-хи) и наши друзья сейчас же вломились внутрь. Мы затаились, разумеется, однако «Себастьян» орешки потвёрже на лету разгрызал. Ему понадобилось ровно две секунды, чтобы разоблачить не только меня – Джека, но и мой земной маскарад. О Боже, какой мужчина! В тот момент я разрывался между ним и мадам Рэд, причём стрелка заметно клонилась в сторону Себби. Распинался, мол, был покорён женщиной и поэтому… а видел лишь его – мраморный лик, презрение в чёрной бездне глаз. И чем холоднее и пренебрежительнее он вёл себя со мной, тем горячее я воспламенялся, клочьями сдирая чужую личину. Сорвал бы и одежду, без раздумий. Ну же, Себби, убей меня! Нет, лучше я тебя! Позабавимся, sweetie?!
Я не предвидел затруднений. Себастьяна беру на себя, а мадам разберётся с племянником, чтобы научился слушаться старших, хо-хо-хо! И тут-то она, моя роза с шипами, жестоко обманула моё доверие. Только что в исступлении кричала «Я не поверну назад!» и в следующее мгновение застыла, выронив нож, закрыв руками лицо. Не амазонка в красном, а заурядная тётушка, променявшая все свои ипостаси на одну, самую никчёмную. Картина достойная брезгливого сожаления.
Раненый моей игрушкой Себастьян бросился к подопечному (тому, увы, ничего не грозило) и я получил шанс образумить ненормальную:
- Мадам, не избавитесь от этого отродья, вам не жить.
Плечи дрогнули, сжались в кулаки пальцы, а затем она резко обернулась ко мне, и, не слыша слов, по глазам я понял – решение уже принято, если не её рассудком, то сердцем. Она встала между мной и племянником, загородив своим телом мальчишку. Что ж, я пошёл навстречу её невысказанному желанию.
Моё орудие усовершенствовано сообразно эпохе технического прогресса. Я пользуюсь не старомодной косой, а бензопилой, которая взрежет что угодно (даже демона, смею надеяться). Привычным взмахом я нанёс удар точно в грудь бывшей мадам Рэд. Вскрыл её, как вскрывают почтовый конверт.
С фонтаном красных брызг в воздух взметнулись перекрученные ленты киноплёнки человеческой жизни. Оттиски меркнущего сознания, главные воспоминания до финальной точки. Обычно этот фильм смотрим я и умирающий, однако, сегодня в зале оказался аншлаг: без минуты труп, жнец, демон и ребёнок. И чем нас попотчевали? Дешёвенькой мелодрамкой о неразделённой любви, слезливых комплексах на её почве, и тому подобной унылой дребедени. До чего тривиально, избито, мелко… Я её вознёс и удостоился за это лишь одного кадра. Она ни о ком не думала, кроме сестры, мужа сестры (не доставшегося ей), и их отпрыска. Меня же по-бабски использовала, имея в прямом и переносном смыслах. И опять хотела взяться за свои штучки, не сомневаюсь. Наверняка считала, что уговорит меня отпустить мальчишку и как-то замять «инцидент». Да кем она себя возомнила?! Отдавать распоряжения несущему смерть – несусветная глупость!
Моё самолюбие уязвлено, я удаляюсь. Конфискую вашу красную накидку, милая, у меня на неё больше прав. Бай-бай, мадам, вы мне теперь не интересны, как любое покинутое жизнью тело – бездыханное и, во всех смыслах, пустое.
А с тобой, Себби, мы ещё встретимся. Хи-и…
Возможно, когда-нибудь я и возьмусь за мемуары. Но сейчас мне хочется рассказать о другом, поэтому обойдусь без длинных вступлений. Ограничусь коротким, хи-хи!
