ЕСЛИ НЕ Я, ТО КТО? Мешковатый балахон весь в красных сердечках. Верёвочная прядь парика прикрывает пустую глазницу. Его зовут клоуном все кому не лень. Сегодня он на несколько часов им станет. Ещё раз посмеявшись над собой и другими.
Гилу этот смех уже в печёнку въелся. Он страшно серьёзный, кажется, вообще не умеет улыбаться. Мрачный красавец-брюнет, который сошёл бы за байронического героя, если бы был господином, а не вассалом. Ну, он, Брейк, такой же слуга, разве что ступенькой повыше. Белый шут-пересмешник в противоположность чёрному – меланхолику.
Расслабься, Гил, это просто представление. У тебя одна роль, у меня другая. Не относись ты ко всему так ужасающе драматично! Не ровен час, я от тебя заражусь – симптомы, знаешь ли, проскакивают. Да, пока я тебя не вижу, извини за тот развод насчёт курения. Честно, не думал, что ты поверишь и втянешься. Надо было вспомнить, что у тебя нет чувства юмора. Шесть лет прошло, а ты до сих пор не можешь бросить, хотя сделал двадцать восемь попыток – больше, чем тебе стукнуло. Вот умора… Лиам тоже шуток не понимает, но его дразнить не так интересно – не злится. Не стоит и тратить на него арлекинские хлопушки, взрывающиеся над ухом, осыпая дождём конфетти. Кстати, об арлекинаде – Шэрон будет чудеснейшей Коломбиной. А Оз с Алисой пусть разбирают оставшиеся персонажи, или придумывают свои. Чем кромешнее заварится бардак, тем веселее. Отвлечёт от другого, совсем не забавного.
А ведь когда-то он предпочитал подколкам и издёвкам патетику. Впрочем, не он, а благородный, бледноликий рыцарь Кевин Регнард, оставивший в Бездне левый глаз. Не стало глаза, не стало славного малого Кевина – родился невыносимый Зарксис Брейк. И, чтобы стереть память, этот Зарксис полюбил две вещи, которые Кевин на дух не признавал: сладости и насмешки. Но он не забывает, не получается. Он отрицает какую-либо общность с Кевином Регнардом, как силой своей цепи, Безумного Шляпника, отрицает всё касающееся Бездны. Отрицание, его вторая натура… после возвращения. Нет, вместо да. Ухмылка, вместо скупой мужской слезы. Ну и словечко, хех!
Бли-ин, криво обвёл бровь! Один глаз, и тот почти бесполезен. Старая развалина ты, Кевин. Извини – Зарксис. Позвать бы Шэрон, у неё руки волшебные. Но тогда придётся рассказать, в чём дело. А она узнает последней… если вообще узнает. И все остальные с ней. Определённо, Кевин не так мёртв, как Брейку хочется себя уверить. Тянуть лямку в одиночку, никого не втравливая, сугубо рыцарский кодекс, тесный, словно латы. А клоунские выходки… когда ежедневно прогуливаешься по краю Бездны, где однажды погостил, на глубокомыслие энергии уже не хватает. Счастливы те, кто как Оз до пятнадцати лет считали разговоры о Бездне бабушкиными сказками. Священники, по шаблону, проповедуют про Рай, Ад, а настоящая пропасть всегда рядом, подстерегает каждый шаг. Бороться с ней сумасшедшее донкихотство, но он же Безумный Шляпник, не так ли?
Если не я, тогда кто? Оз на днях сказал что-то в этом духе. Выпалил, не стесняясь пафоса, потому что мальчишка ещё. Брейку, будь он тысячу раз согласен, не прокричать то же самое на весь свет. Молодость. Молодость… И Гилу только двадцать четыре… минус Бездна. И Шэрон двадцать три, а на вид вечные тринадцать, с их прелестью нераскрытого бутона. Цепь контракта не сковывает её, как остальных – покоряется. Его госпожа могла бы приручать драконов. Отважная и властная. Хрупкая и нуждающаяся в защите.
Я староват для тебя, принцесса. К тому же, кровь во мне не герцогская. Прислушайся к совету - выходи за Лиама. Он скучноват, но надёжен и верен. Из таких парней выходят самые лучшие мужья. И он тебя любит. А я твой старший братец, компаньон по розыгрышам, шутовским проделкам, да чаепитиям с уймой лакомств. Правда, смешно? Так посмейся, доставь мне удовольствие. Кевин (опять этот Кевин!) одержимо стремился изменить прошлое. Брейк живёт настоящим, воюя за то, чтобы у мира был завтрашний день. Со шпагой в одной руке и леденцом в другой. Без мысли об искуплении. Те сто шестнадцать, которых уничтожил во имя святой цели рыцарь Регнард, мертвы окончательно и бесповоротно. Никакое будущее их не воскресит. Пора поставить крест на могиле идеи, будто можно исправить некогда случившееся, и идти. Его ждут.
Сердце на ниточке в правую руку, круглый леденец – в левую. Необъятная клоунская улыбка, нарисованная красной помадой. Вряд ли он закашляется кровью до конца праздника, но предосторожность не повредит.
Если не Брейк, то кто должен развлекать ребят из «Пандоры» в Валентинов день? И завтра, когда наступят пандорские будни, если не он, то кто?
Кто-то будет всегда: Оз, Гилберт, Шэрон, Руфус Барма. Даже Лиам. Но, пока Зарксис не в Бездне, а над Бездной, он не собирается уступить им ни унции своего груза.
