ЧАСТЬ 2_28
***
- Что это?
Флавиу перегнулся через обнажённое плечо Денизи, коснувшись его грудью, и с любопытством всмотрелся в изящную вещицу, которую та вертела в руках, словно загипнотизированная ею. Совсем миниатюрная коробочка, или шкатулочка, слоновой кости, покрытая тонким узором походившим на восточные символы. Что можно хранить в такой крохотуле? Какой-нибудь сексуальный стимулятор? Ароматические масла с феромонами?
Денизи не отвечала, сосредоточив внимание на шкатулке. Это было необычно для их встреч. Уйти в свои мысли, забыв о клиенте, подобного она себе раньше не позволяла.
- Для меня припасено нечто особенное? - он прижался соском к соблазнительно-прохладной коже.
Денизи вздрогнула, будто нажали кнопку, переведя её изумительное тело в рабочий режим.
- Ты о чём-то спрашивал?
- Что за штучка? Диковина с арабского рынка?
- Да, из тех мест.
- А внутри?
- Палочка феи, - она взвесила коробочку на ладони.
- Исполняющая любые желания?
- Всего одно. Зато какое… - в голосе явственно послышалось мурлыканье и тут же пропало. - Пусть ждёт, когда наступит его час.
Так и не раскрывший своё предназначение предмет отправился в один из ящичков прикроватного столика.
- Ты говоришь как мачеха Белоснежки.
- Самый интересный персонаж мультфильма, - она скользнула к нему, на кровать. - Ещё у охотника был потенциал.
- Предлагаешь поиграть в Диснея?
- Игры власти… игра престолов… разве они не распаляют?
- При условии, что побеждаешь в них.
Из глаз Денизи полыхнул тёмный огонь, так же быстро унявшийся.
- Поражение? - она дразняще улыбнулась. - Не сочти за хвастовство, Флавиу, но в моём словаре нет этого слова.
- И никогда не было?
Сегодня они, опять же, против обыкновения, беседовали до того, как заняться сексом, а не после.
- Нет, - она не раздумывала ни секунды. - Мне случалось менять цели, разочаровываться в них, но не признавать, что они недостижимы.
Лицо в лицо, глаза в глаза. Они рванулись друг к другу одновременно и схватились, на этот раз без какой бы то ни было истомы, в яростной и изматывающей битве плоти с плотью. Флавиу не понимал, что с ним, откуда вдруг взялось холодное, убийственное стремление сломать, раздавить эту женщину. Шлюху, лесбиянку, использующую мужиков для своих долбаных… игр… власти. В какой-то момент он увидел перед собой Дебору с её трюками и стал ещё безжалостнее. Настолько, что мог сейчас убить. Оставаясь в ней он потянулся к её горлу. С неженской силой Денизи, распластанная на спине, отвела его руки, до хруста сжав запястья. В её глазах была ненависть, жажда выиграть, не постояв за ценой. Наверное, как и у него – это не имело значения. Ничего не значила и боль, она доставляла наслаждение, обострявшееся, когда чуть поддавалось тело противника, когда удавалось вырвать, нет, не крик, не просьбу пощадить, но, хотя бы, хриплый рык не удержавшийся за стиснутыми зубами.
Они катались по постели, поочерёдно беря верх. Флавиу вколачивался в неё, затем Денизи, оказавшись сверху, творила с его членом, что вздумается, двигаясь в агрессивном, не ритмичном темпе. Не закидывая голову в порыве страсти, или его ловкой имитации, она с жестоким удовлетворением фиксировала каждую его болезненную гримасу. Финал настал, когда они обнаружили, что лежат в позе, с которой начали – на боку, лицом один к другому. Несогласованный, но синхронный рывок, и их трах разрешился опустошительной ничьей.
После полученной разрядки напряжения к Флавиу на удивление скоро возвратилась способность мыслить ясно, как будто в мозгу разошёлся туман со специфическим грязновато-красным оттенком. В первую очередь освободил себя из ослабевшей хватки бёдер Денизи. Теперь он чувствовал ручейки пота, медленно стекающие вниз. Во рту ощущался солоноватый вкус, кожу саднило от железных пальцев и острых ногтей партнёрши. Слава Богу, завтра, то есть уже сегодня, суббота, не надо появляться в таком состоянии на фабрике, предварительно выбирая в гардеробе подходящую рубашку. А если бы было воскресенье, как в прошлый его приход сюда?
Аккуратно, стараясь ни за что не задеть, он выбрался из постели и побрёл в ванную. Приняв душ оглядел себя в зеркале – да уж, картинка. Может попросить у Денизи мазь? Кстати, как она там? Не нужно ли её успокоить?
Денизи всё так же лежала на боку, подобрав к груди колени. На мгновение ему показалось, что она умерла от остановки сердца, таким пустым был её взгляд. Однако голова неожиданно заговорила, словно у механической куклы, заставив дёрнуться.
- Я не ошибаюсь, - произнесла осмысленно, но речь так и не оживила глаз. - Я определяла это у них всех, ещё не читая отчёты… Из-за того, как они смотрели. Поэтому я её выбрала. Не только за сходство…
Глаза, по-кукольному, захлопнулись. Губы, уже совсем автоматически, вылепили из годившихся букв:
- Она тоже у…
Щека теснее прилегла к покрывалу. Колёсики механизма перестали вращаться.
Флавиу отвернул край мехового пледа и прикрыл им нагую Денизи, спящую в свете луны, и электрическом, из неплотно закрытой двери ванной. Сел на своём краю кровати. Сеанс окончен, он может одеться и уйти, или уснуть рядом с ней. Денизи что-то выплеснула наружу, не дававшее ей покоя весь вечер, наверняка имевшее отношение к четырёхугольной коробочке,
убранной подальше от бесцеремонных расспросов клиентов. Пружина оборвалась. Впрочем, чем он лучше? Оба бились со своими демонами. Одержали ли победу? О себе Флавиу точно знал – нет.
В вазе ещё остались фрукты. Он вынул персик с нежным румянцем на шкурке, их в эпоху классиков называли «щёчками красавицы», и надкусил сочную мякоть.
***
Флавиу просидел возле Денизи до рассвета, когда посетители Центра ночных развлечений стали расползаться по домам, и, придя в своё пустое жилище, собрался отсыпаться полдня. Однако, стоило задремать, рухнув тут же, на диван, в виски заколотила мелкая дробь, не думая умолкать. Вынужденный приоткрыть один глаз, он обнаружил, что в комнате светлым-светло, а в дверь стучат не прекращая. Расклеив оба глаза Флавиу установил, что часы на стене показывают без двух минут одиннадцать, то есть проспал он порядочно. Кто это расстукался? Кому вообще к нему ломиться средь бела дня? Ответ пришёл так просто и внезапно, что он слетел с дивана, будто влюблённый студентик, в спешке оправляя измятую сном одежду, приглаживая кое-как волосы. Глянув в зеркало покраснел при воспоминании о прошедшей ночи. Он мужчина, но впускать к себе женщину, которую любишь, сразу после секса с проституткой, пусть и высококлассной… А, к чёрту! Она тоже уже не девственница, и давно.
За дверью стояла сестра. Последний человек, о ком он подумал бы.
- Ну у тебя и вид, - оценила с порога. - Я не вовремя?
- Нет, я никого не жду.
Соня прислонилась головой к дверному косяку.
- Братик, когда ты увидел меня, у тебя лицо вытянулось. Назначил кому-то свидание? - она пригляделась к до сих пор не заклеенному пластырем следу на щеке. - Ай-яй-яй, и не первое за сутки? Ты по сторонам не зеваешь!
Флавиу ухватил её за рукав джинсовой куртки и втащил внутрь. Соня явилась в коротких шортиках и он невольно задерживался взглядом на её ногах. Слишком поздно они познакомились, чтобы отсекать сходу все не братские побуждения.
- Тебе что-то нужно?
- Поговорить, - она уселась на диван и перекинула ногу на ногу. - Так уж получилось, что ты мой единственный родственник, оставшийся в живых. Больше мне идти не к кому.
- А где Мариану? Разве в выходные ты не должна ворковать вокруг него?
- Отправился к Жизел Оливейре. Дело в том, что моя падчерица, маленькая дрянь, выходит замуж. Она довольна, на Мариану жалко смотреть. Никогда я не ненавидела её сильнее, чем сейчас.
Она сообщила это спокойно, словно для справки.
- Ваша разница в возрасте не так велика, - сказал Флавиу, чтобы не молчать.
- Может быть. А может и нет. Когда хоронишь обоих родителей, приводишь в порядок дела, и едешь через страну к брату, с которым не встречалась, взрослеешь моментально. Тогда я не считала это везением, но сравнивая себя с крошкой Изабелиньей готова поменять мнение. Кое в чём мне очень повезло.
Она мало напоминала теперь ту девочку, которая переступила когда-то (и не в такие уж незапамятные времена) порог его дома. Нет, сначала был стук в дверь. Робкий, будто мышка поскреблась. Открыв, Флавиу узнал личико с фотографий присылаемых отцом, только задор куда-то ушёл. Она держала чемодан, выглядевший чересчур тяжёлым для девичьей руки. Выпустила его и, не уронив ни слезинки, не вымолвив ни слова, прильнула к Флавиу. Он всё понял и сам не заметил, как обнял без предупреждения вошедшую в его жизнь сестру. В конце концов, отец победил. Ему пришлось признать родственные узы, которые намеревался отрицать и в дальнейшем.
- А помнишь, - Соня пошлёпала ладошкой по диванной обивке, которую не худо было бы сменить, - когда я приехала, ты спал на этом диване, а мне, по-джентльменски, уступил спальню.
- Не по-джентльменски, а по-братски. Кто же разрешает младшей сестре ютиться в гостиной? И продолжались неудобства недолго – тебя у меня забрали.
- Но я до сих пор иногда вспоминаю, как это было, - откликнулась Соня с мягкой улыбкой. – В первое утро здесь я проснулась рано, с непривычки. Пошла в гостиную, а ты спал… раскрывшись по пояс, рука свешивается до пола.
- Что, правда? - Флавиу смутился.
- Правдивее некуда.
- Что-то я не припоминаю…
- И не можешь. Я взяла тебя осторожно, чтобы не разбудить, за руку и уложила её на груди, потом прикрыла одеялом.
- О, господи, - Флавиу весьма некстати вспомнились его ночные манипуляции с телом Денизи. - И я не проснулся?
- Даже не заворчал во сне, - сестрёнка кинула на него кокетливый, абсолютно женский взгляд. - Вот так я, едва познакомившись с братиком, рассмотрела его без одежды. Не всего, но достаточно.
- Если бы я хоть на минуту предположил…
- То запер бы меня на ночь? Не самый гостеприимный поступок.
Соня передвинула ногу выше, шорты подползли почти к бедру.
- Кстати, о гостеприимстве. Тебе что-нибудь принести?
- Бутерброд с арахисовым маслом.
Флавиу приготовил бутерброд и себе, в качестве позднего завтрака. Тут их пристрастия совпадали, отличаясь непритязательностью. Уписывая ломти батона с толстым слоем светло-коричневой пасты, они ещё немного поболтали о прибытии Сони в Порту-дус-Милагрес. Жевали и смеялись над тем, из-за чего за несколько лет перед этим ссорились.
Флавиу привёл сестру в дом к Мариану, чтобы она подружилась с Изабел и нашла себе компанию. Не потому, что такая фантазия однажды посетила Дебору. Он попросту понятия не имел, что с нею делать, чем занять. В его холостяцкий быт присутствие Сони не вписывалось, угрожая существованию с такой тщательностью создававшегося личного пространства. О том, чтобы пригласить к себе женщину не могло идти и разговора. Девочка, очевидно не желая быть лишним ротом, вычищала дом до блеска, легко поладив с домработницей доной Валдетти, и вполне вкусно готовила. Однако с поступлением в колледж возникла заминка. Из-за трагических событий и последовавшего за ними переезда Соня не успела никуда подать документы, а работать Антониу единственную дочь не приучал – всему своё время. Так что сестра вела его хозяйство, сидела за учебниками и вообще не попадалась на глаза без надобности. Нужно было её как-то развлечь и отвлечь, и Флавиу не придумав чего-то оригинального, воспользовался идеей покойной Деборы. На периферии сознания крутилось сентиментальное клише, что две осиротевшие девушки (хотя Изабел не потеряла отца) скорее найдут общий язык.
Соня с готовностью согласилась пойти в гости к другу брата и в шесть часов вечера уже ждала его в скромном белом платьице, перехватив волосы голубой лентой. По дороге она стрекотала без перерыва, Флавиу с трудом верилось, что это та тихоня с которой он прожил две недели под одной крышей. Видимо, юность и предвкушение впечатлений помогли ей преодолеть горе.
- У сеньора Паэса большой дом?
- Побольше моего, - Флавиу забавляла её проступившая невинность.
- Но насколько? - она ущипнула его через пиджак.
- Погоди, сама сейчас посмотришь.
- А какой он? - поинтересовалась Соня тут же.
- Дом?
- Нет же! - сестричка притворилась будто злится и даже топнула ногой. - Сеньор Паэс!
- Ну откуда мне знать, кто такой «он». Мариану… он старше меня. Мы бы тебя утомили.
Внушал бы он что-то в этом роде Элене? Но с ней, милой чертовкой, бесстыжим ангелом, они изъяснялись на другом алфавите.
- С папой мне не надоедало, - ответила девушка, бросив ребячиться. - Ни я, ни мои подруги, не относились к нему, как к старику. Полкласса были в него влюблены – передавали записочки, звонили.
- И как твоя мама воспринимала их настырность?
Соня пожала плечами.
- Так же как папа, с юмором. Они друг друга любили. И полностью доверяли. У нас была замечательная семья.
Флавиу пожалел сестрёнку, однако и тут не насторожился. Ладно, Антониу Морейру, ладно, он сам, его сын. Но старина Мариану? Приятель был в отличной форме, но по-мужски рыхловат, и Флавиу впустил бы к нему
целый выводок школьниц без опаски за их нравственность.
При виде особняка Паэсов Соня ойкнула и восторженно стиснула ладони. Белоснежный, как лебединое крыло, дом и был рассчитан на то, чтобы поражать. Он вводил в заблуждение утончённостью ажурной архитектуры, словно паря над землёй. При нынешнем префекте (прежнего Флавиу вспоминал без удовольствия) в городе произошёл строительный бум, появилось множество зданий не только богатых, но и творчески спроектированных, обладающих своим неповторимым лицом. Разумеется, Дебора должна была жить именно в таком. Устремлённом ввысь, как его хозяйка. А чем дом кажется девочке? Чудесным кремовым тортом, должно быть.
На газоне перед особняком их встречала контрастная пара – Мариану в белом костюме и Изабел в чёрном платье, глухом, как кольчуга. Со смерти Деборы прошло всего восемь месяцев и девушка ещё носила траур. Флавиу представил сестру.
- Добро пожаловать, Соня, - тепло поздоровался Мариану. – Флавиу как-то показывал нам с женой вашу фотографию.
- В самом деле? - Соня обернулась к нему, широко раскрыв глаза.
- Это было три года назад, - внёс ясность Флавиу.
- Я же там совсем тинейджерка! - воскликнула сестра, залившись смехом.
Изабел посмотрела на неё чугунным взглядом.
- С тех пор вы стали лишь очаровательнее, - заявил Мариану рыцарски, не замечая реакции дочери. - Но что мы тут замешкались? Пройдёмте в дом.
И они с Соней, не прерывая беседу, двинулись к особняку. Флавиу и Изабел не оставалось ничего другого, кроме как шествовать за ними порознь.
В доме всё разворачивалось наихудшим образом. Соня восхищалась то картиной, то каким-нибудь изделием из фарфора, естественно приобретавшимся Деборой. А поскольку Изабел угрюмо отмалчивалась, Флавиу же в данном вопросе не имел права голоса, она и Мариану общались между собой, как будто находились вдвоём. За столом Соня не игнорировала Изабел умышленно, однако глядела только на её отца, сидевшего напротив, улыбалась его шуткам, в которые Флавиу почти не вслушивался. После никак не заканчивавшегося ужина, Мариану предложил Соне прогуляться по парку. Флавиу и Изабел отказались к ним присоединиться, на чём никто особо и не настаивал. Вибрирующие от эмоций голоса затихли и в доме-празднике, гнезде гордой птицы, воцарилась тишина, при жизни Деборы гостившая здесь разве что глубокой ночью. Чтобы добавить ей уюта, Флавиу расположился в кресле около лампы под японским абажуром, разрисованным ночными бабочками. Нажал выключатель и хотя верхний свет мешал иллюзии, абажур, как по волшебству, усеяли настоящие насекомые, слетевшиеся на огонь. Он не уставал любоваться этой игрушкой, когда бы и зачем ни заходил к Паэсам.
Изабел так и не отошла от окна слева от двери. Флавиу был виден её затылок, заплетённые в косу волосы, невзрачное и чрезмерно строгое платье. Заледеневшая в ни с кем не разделяемом холоде спина. Меньше всего он хотел бы заглянуть ей в лицо. В нём шевельнулась непрошеная жалость к избалованной принцессе, но в утешениях друга отца та точно не нуждалась.
Соня и Мариану избавили их от одиночества минут через сорок. Оба были в прекрасном настроении, сестра несла белую камелию, посаженную Деборой. Она же некогда просветила Флавиу, что в азбуке цветов этот означает: «Ты восхитительна!». Щелчок выключателя и бабочки умерли. Плоские, безжизненные, такими они могли бы висеть под стеклом у коллекционера.
- Ну, что, Мариану, нам пора.
- Как, уже? Дружище, напрасно ты не пошёл с нами!
На этот счёт у Флавиу хватало сомнений.
- Нет, мы действительно засиделись.
Он подошёл к сестре и как бы невзначай вклинился между ней и Мариану.
- Что же, - не без сожаления отступил приятель, - тогда ждём вас через неделю. Ты здесь желанный гость, а теперь и сеньорита Морейру. Не так ли, Изабел?
- Да, конечно, - как робот подтвердила Изабел и Флавиу в очередной раз подивился, до чего ей не достаёт шарма и расчётливости матери, выручавших Дебору в самых невыгодных положениях.
На обратном пути Соня воодушевлённо описывала парк Паэсов. Тот вечер так ему и запомнился – невероятная, словно выкованная из золота, луна, разливающийся в воздухе запах цветущего жасмина и до неприличия молоденькая девушка, идущая рядом, свежая, как цветок у неё в пальцах.
- Не слишком ли фамильярно ты вела себя с Мариану? - решился он уточнить.
- Он такой приятный, - безмятежно объяснила сестра. - Не похож на папу, но с ним я будто бы опять попала в семью.
Для девушки недавно лишившейся родителей, она, с точки зрения Флавиу, рассуждала на редкость уравновешенно. И лицо не изменилось. Всё та же юношеская гибкость, умение приспособиться даже к катастрофе?
- Ты почти не разговаривала с Изабел, - он испытывал отвращение к воспитательному тону каким это прозвучало, но следовало разобраться до конца.
- Я пробовала, но она моих попыток не поддержала, - чувствовалось, что Соня не обижена. - Сеньор Паэс сказал, Изабел тяжело переживает смерть матери, он надеялся, что сегодняшний ужин поможет ей развеяться. Для него это тоже стало ударом, дона Дебора была исключительной женщиной, и, судя по портрету в гостиной, обворожительной. Но сеньор Паэс переносит утрату мужественно, не замуровывает себя заживо.
Флавиу в чью орбиту не часто заносило звёздочек моложе двадцати лет вконец запутался, подействовало ли так на Соню обаяние Мариану, или она и впрямь потянулась к нему, как к замене отца. Однако сестра, поставив камелию в чудом нашедшуюся вазочку, прекратила всякие упоминания о Паэсах и их доме и он выбросил из головы заронившиеся подозрения.
Это было в субботу. А во вторник, не дожидаясь, когда пройдёт им же названный срок, Мариану, дуралей старомодный, примчался с коробкой шоколадных конфет, не скрывая для кого презент, и, следовательно, зачем он здесь.
- Я хочу видеть твою сестру, - он и выражался в стиле мелодрам
середины прошлого века.
Флавиу также не собирался изображать непонимание.
- Мариану, ты знаешь, сколько ей? Или я тебе не говорил?
- Соне восемнадцать. Ты же не думаешь, что я ухаживал бы за несовершеннолетней? - спросил Мариану сухо, словно они не дружили уже третий десяток лет.
- Юридически ты закон не нарушаешь, верно. Но как насчёт провинциальных представлений о морали? Мы не в Рио. Ты не вдовствуешь и года, а заводишь роман с девушкой, младше твоего сына.
- Роман? - Мариану, наконец, стушевался. - Нет. Если сеньорита… Соня не будет возражать, я на ней женюсь.
Флавиу можно сказать не обескуражил такой поворот. Это же Мариану. Ходячая благопристойность.
- Я выжду положенное время, - из приятеля хлестало отчаянное безрассудство человека сию секунду сжигающего за собой мосты к отступлению. - Все нормы этикета будут соблюдены, пусть это тебя не волнует. Но указать мне на дверь может только твоя сестра. Сейчас не эпоха рабовладения…
«Ну, надо же! Какое открытие!» - съязвил про себя Флавиу.
- …и ты не запрёшь её, как деспотичный родич.
- Ты имел в виду, не похороню живой по примеру батюшки героини в сочинении Карнейру Вилелы?*
Мариану воззрился на него с ужасом и тут же не сдержал улыбки.
- Бр-р. Твои остроты не для слабонервных.
- И не для беременных.
- Фла-авиу! - Мариану прижал белую с розовым бантом коробку не к груди, а к животу, что снижало романтичность. - Я не шучу. Позови сестру.
В этот миг в комнату полувошла-полувбежала Соня в зелёном клетчатом переднике, вытирая о него испачканные мукой руки.
- Флавиу, мы с доной Валдетти уже сажаем противень в плиту… - она перевела глаза на Мариану, - Сеньор Паэс! А мы как раз печём пирожки. С тремя начинками: рыбной, мясной и овощной.
- У вас призвание к кулинарии, - подивился Мариану.
- Конечно, мне же полагается быть белоручкой? Девочки из хороших семей не возятся с тестом, - Соня побарабанила ладонями по переднику, как зайчиха по пеньку. - Вообще-то я такая и есть. Дома, в Рио, умела только красиво разложить на тарелках закуски или украсить салат зеленью, дольками апельсина, гранатовыми зёрнами. Но у Флавиу, под руководством доны Валдетти, я в два счёта освою и поварскую и пекарскую науку, хотя пока дальше подмастерья не продвинулась.
- Сеньор Паэс пришёл к тебе, - официально объявил Флавиу, ощутив себя дураком. Либо старшим братом, что практически одно и тоже.
Взгляд Сони лишь теперь упал на коробку конфет.
- Извините… Я… - она залилась краской, и, не договорив, бросилась в кухню.
- Что случилось? Я её испугал? - вопрошал Мариану расстроенно. - Что я сделал не так?
На это Флавиу смог ответить.
- Ты застал её врасплох. Вот тебе урок от бабника – никакая женщина, тем более молодая и привлекательная, не захочет предстать перед мужчиной не причёсанной, в домашнем платье или халате.
Приятель облегчённо вздохнул.
- Я всю жизнь был женат. Ни похождений, ни увлечений, полюбил мгновенно и навсегда. Не набрался опыта.
- А Дебора принадлежала к тем женщинам, которые неизменно на высоте.
- Они с твоей сестрой совершенно разные, - лицо Мариану приобрело глуповато-умилённое выражение и Флавиу привычно умыл руки.
В конечном итоге, разве не этого он желал? Переложить на чьи-нибудь выносливые плечи заботу о сестрёнке. К кандидатуре Мариану Паэса у него претензий не было.
Соня, как он и предсказывал, вскоре вернулась, приодевшись, но в границах целомудрия. Вечер сестра и Мариану провели на диване разглядывая фотографии в альбоме, который она привезла с собой. Флавиу уединился в комнатке служившей ему кабинетом и до слуха периодически доносилось: «Тут мне два года. А это мы в нашем доме в Ангре. На яхте… папа у штурвала. Я с подругой, потом она с родителями переехала в Пернамбуку, но мы до сих пор переписываемся». Мариану поужинал у них пирожками с чаем, расхваливая стряпню доны Валдетти и Сони. У Паэсов простонародной едой не кормили, поэтому приятель блаженствовал от полузабытых ощущений.
- В точности как в забегаловке, в которую ты меня раз приволок, - обращался он к Флавиу. - Сеньорита, ваш брат, когда был немногим постарше вас, водил меня по кварталам, куда я в одиночку бы и носа не сунул. Золотое времечко!
- Братик, ты мне об этом не рассказывал! - упрекнула Соня шаловливо.
- Да я и не придавал важности тем бродяжничествам, - отмахнулся Флавиу. - Столько воды утекло. Лет двадцать?
- Девятнадцать, - педантично поправил приятель. - Но неужели нет ни капли ностальгии по авантюрам в которые ты же меня и втягивал?! Вот что значит для тебя они были не в новинку. А я с моей тогдашней неискушённостью увяз по уши.
- Но вы-то не станете скрытничать, сеньор Паэс? - умоляюще сложила
губки Соня.
Мариану не понадобилось упрашивать. Окрылённый, он извлекал из памяти пустяковые подробности их барных одиссей, чтобы опять заслужить блеснувшее в юных глазах обожание. Флавиу же, предоставленный себе, под аккомпанемент дуэта флейты и гобоя необыкновенно живо вообразил другую девушку, отнёсшую поднос с ужином к себе в комнату и нехотя ковыряющую в тарелке, пока отец распускает хвост перед её без пяти минут ровесницей.
В следующие визиты Мариану уже не просиживал на диване, придвигаясь к объекту своих чувств не ближе чем на десять сантиметров. Теперь он сопровождал Соню на прогулках, когда закат как чернилами обливали лиловые сумерки. И на улице оба лишь прохаживались держась за руки, без каких-либо фривольностей, тем не менее, сплетни немедленно расползлись, а городские матроны забурлили словно их кастрюли с фасолью. Изабел вызвала в Бразилию брата, однако Мариану проявил не присущее ему упрямство, не посчитавшись ни с детьми, ни с осуждением общества. Так же тихо, без пышной свадьбы, какая была у него с Деборой, через полгода щепетильного ухаживания повёл Соню под венец. Светившуюся счастьем невесту отдавал жениху, естественно, Флавиу. За эти месяцы он не пытался больше откровенно говорить с сестрой, не углублялся в то, что происходит у неё с Мариану. В его доме временно жила девушка знакомая по фотоснимкам. Такая же чужая, как до своего приезда.
* Жоакин Мария Карнейру Вилела (1846-1913) - бразильский писатель, автор знаменитого романа "Замурованная на Новой Улице", по которому в 2014 был снят минисериал "Украденные любови"
|
