ЧАСТЬ 2_5
***
Полученный во время благотворительной распродажи концентрированный заряд энергии всё ещё действовал, вытолкнув Лавинию Галвау из постели, когда её супруг наслаждался последними минутами полудрёмы, которые всегда хочется продлить как можно дольше, отодвигая малоприятную очевидность наступления нового дня с его глобальными и мизерными проблемами.
Вернувшись из ванной комнаты, женщина раздвинула шторы, подав тем самым команду к побудке. Максимилиану тотчас открыл глаза. Утро больше не позволяло себя игнорировать, либо для этого требовалось быть совсем уж пофигистом с железными нервами. Ну, да, таким, как Лавиния. Плюющая на всё (зачем подбирать эвфемизмы, когда так оно и есть?), идущая против течения, учреждающая правила игры и заставляющая других им следовать. Его жена, вызывающая раздражение, иногда злость и… восхищение, чьим продолжением служило желание, как ни неуместно сейчас об этом думать.
Спиной к нему, за туалетным столиком, Лавиния расчёсывала свои длинные, чёрные, блестящие, абсолютно прямые, точно у индианки волосы. Халат она не накинула – к чему эти условности? Какая кожа, почти такая же белоснежная, как шёлк её белья. А плечи! Максимилиану спустил ноги на пол, нашарил комнатные туфли.
- Доброе утро.
Чуть более широкий взмах щёткой должен был означать, что его услышали.
- Чем собираешься заняться сегодня?
- Ну, поскольку грёбаная барахолка приказала, наконец-то, долго жить, можно догадаться, что я останусь дома, а не понесусь, как взмыленная лошадь уговаривать старых пердунов поучаствовать в благородном деле помощи вонючему отребью из пролетарских кварталов и их мамашам-дебилкам, - она встретилась в зеркале глазами с отражением мужа, поставив взглядом точку в конце предложения.
- Любишь ты людей.
- Люди людям рознь, Макс, - Лавиния не изменила ни выражение лица, ни голос – спокойный, плавный, как движение руки сверху вниз, оставляющее за собой волну, переливающуюся всеми оттенками ночи, - Есть копошащаяся мелюзга, глупые слоны, идиоты и хамы носороги, а есть львы и тигры. Но животных, даже тех, которых хочу убить, я уважаю больше. Большинство людей, скорее, напоминает насекомых. Совсем без них не обойтись, однако и обходить каждую козявку, чтобы не раздавить ненароком, не наша забота.
- Если, конечно, одну из этих козявок не захотят поймать и
посадить в коробочку, как ты поступила со мной? Подняла ничто до своего уровня?
«Ничем» он не был, но только не для Инасиу Албукерке, отца Лавинии. Какой вес в сравнении с этим магнатом, владевшим сетью периодических изданий в Рио-де-Жанейру, могло иметь семейство Галвау: Роберту Карлуш – один из лучших специалистов в области ортопедии, и всё же, не хозяин собственной клиники, и Лаис – домохозяйка, заразившая единственного сына любовью к своему второму детищу, подержанному «форду», не столько средству передвижения (для этого существовала отцовская «Пежо»), сколько практически одушевлённому существу, превратившемуся с годами в равноправного члена семьи. У него даже имя было – Валтер. Максимилиану, продолжив традицию, поступил на медицинский, по прежнему, все свободные часы проводя вместе с мамой за подлатыванием старой машины, либо зарывшись в журналы посвящённые автомобилям. Он ещё не знал, как совместит профессию и то, что стало страстью его жизни, предпочитая оставить эти вопросы на потом, а пока прилежно, хоть и без огонька, учился, мало обращал внимания на сверстниц и не подозревал, как неожиданно скоро получит от судьбы воистину королевский подарок. Всё решилось обычным и не таким уж поздним весенним вечером, когда Макс возвращался домой, покинув, задолго до конца, гулянку однокурсников, отмечавших сдачу последнего экзамена. Не сразу он понял, что в тот вторник его проэкзаменовали дважды.
Юная брюнетка прижалась к стене дома, настороженно оглядывая обступивших её парней. Она была готова постоять за себя и, если потребуется, сопротивляться до последнего.
- Уйдите, - бросила девушка, сквозь сжатые зубы.
С каким удовольствием она сопроводила бы короткое слово парой прилагательных, но нельзя злить засранцев. Может быть, всё-таки, они отстанут, или их спугнёт случайный прохожий. Надо постараться выиграть время и вести себя так, будто являешься хозяйкой положения. Этому она научилась у отца.
- Цып-цып-цыпа, зачем так грубо? – осклабился один из «кавалеров».
«Кретин ё…й, я ещё и не начинала грубить» - страха девушка не чувствовала, хотя и понимала незавидность ситуации. Она была нечеловечески, запредельно разъярена, буквально исходила бешенством, однако, похоже, это возбуждало налётчиков не меньше, чем, если бы их жертва тряслась от ужаса. Они великолепно сознавали своё численное превосходство и не спешили, растягивая кайф.
- Слушай, цыпуля, хочешь по-хорошему, так мы завсегда
согласны договориться, - один из компании сократил расстояние между ними ещё на шаг, - Сними кулон, часы и веди себя со мной и моими друзьями немного поласковей, тогда, может быть, успеешь к ужину в свою шикарную квартирку в Леблоне.
Остальные заржали.
О, как это было мерзко! Ползающие по всему телу взгляды… Глазами они уже облапали и обтискали её везде, где можно. Последующее станет лишь финальным аккордом унижения, добавив грязи.
- Ну, так, как, белая сучка? – на сей раз в голосе «парламентёра» явственно прозвучала угроза, - Кончаешь ломаться? Я, вообще-то, вежливый, но растабарывать тут с тобой до утра не собираюсь. Сама ляжешь, или помочь? Не волнуйтесь, сеньорита! - вернулся он к шутовскому тону, однако глаза так и остались словно замороженными, - В нашем отеле не очень чисто, зато удобно! До сих пор никто не жаловался.
Его приятели тоже сдвинулись с места, сжимая кольцо. Ни один больше не ухмылялся. Что бы она сейчас ни сказала, это будет её последним словом.
- Пососи свой х…, малыш, - лучезарно улыбнулась обречённая, отбросив осторожность, и всё же зрачки её расширились, когда в руке высокого мулата как бы ниоткуда появился раскрытый нож. Вот теперь точно пора звонить в похоронную контору.
Вдруг за спинами злоумышленников выросла новая фигура, с размаху опуская на голову ближайшего из них кирпич. Тот без звука осел на мостовую, а нападавшие, ничего не понимая, обернулись к худому курчавому юноше, предупредительно занёсшему своё оружие.
- Эй, ребята! – прокричал он, не спуская глаз с возможных противников, фиксируя каждое движение, - Сандру, Налду, Кристиан, скорее сюда! Здесь какие-то козлы пристают к девчонке, одного я уже вырубил! Быстрее!
- Рвём когти, - скомандовал главарь и кинул прощальный взгляд на пленницу, - Повезло тебе, милашка.
Темнота поглотила подонков, будто шмыгнувших в разные стороны крыс, на земле осталось только распростёртое тело.
- Жив, - нагнулся над ним парень, - Пусть приходит в себя, не будем задерживаться, чтобы увидеть, как это произойдёт, - он схватил девушку за руку и потащил за собой.
- Стоп, - она заставила его остановиться, с иронией спросив, - Разве мы не подождём Сандру, Налду и Кристиана?
- Они нас догонят, - усмехнулся её спаситель, - Смываемся, пока твои друзья не опомнились.
И оба понеслись, словно сумасшедшие, не разбирая дороги, с трудом сдерживая душивший их смех. Дома, деревья, мелькали мимо, как при убыстренной съёмке, в ушах гремела оглушительная, музыка. Опомнились, лишь обнаружив, что находятся на ярко освещённой, довольно людной улице, прямо перед входом в кондитерскую. Они стояли, смотрели друг на друга и смеялись, смеялись, не могли успокоиться. Но, не вполне естественное веселье угасло так же внезапно, как возникло и брюнетка, обретая способность рассуждать, поймала себя на том, что ждёт от парня новых указаний – непривычное для неё состояние, объяснимое, впрочем, пережитым шоком.
- Зайдём? – предложил тот, - Тебе не повредит съесть кусок торта и выпить кофе.
Девушка заказала клубничный, её спутник взял только стакан минеральной воды. Несколько минут они молчали, обмениваясь изучающими взглядами.
- В смелости тебе не откажешь, - наконец заговорила она, слизнув с губы сладкую капельку красного желе, - Кидаться с кирпичом на вооружённых ножами говнюков, это… это круто.
- Фактор неожиданности, - юноша улыбнулся, немного смущённо и его робость показалась ей очаровательной, - Кроме того, у меня было время выработать план действий, я услышал голоса издали, и встал за углом. Оттуда ты вовсе не выглядела испуганной.
- Вблизи тоже, можешь поверить, - девушка надменно вздёрнула подбородок, но эта надменность адресовалась не ему, - Всё было бы иначе, если бы я взяла с собой пистолет, однако, отправляясь на свидание, не думаешь вооружаться чем-то помимо духов и макияжа, - на мгновение её лицо приобрело удивительно милое выражение.
- У тебя есть пистолет?
- Да, и я отлично умею с ним обращаться. Глупо, конечно, получилось, надо всегда быть наготове, не впадая в сантименты. Особенно, - она сдвинула брови, глаза стали жёсткими, - из-за такого мудака, как Эду. Хотя, когда захочет, он бывает очень славным – прощелыга.
- Ну, если этот Эду действительно таков, ему повезло, что ты забыла дома «пушку», - хмыкнул парень, - Кстати, об именах. Макс.
- Лавиния Албукерке.
Неизвестно, рассчитывала ли на это Лавиния, но в тот момент на Макса её слова должного впечатления не произвели. Миром масс-медиа он не слишком интересовался и, хотя некоторые имена носятся в воздухе и сами влетают тебе в уши, так что не знать их невозможно, мало ли в Рио людей носящих ту же фамилию? Дуарте, не один Лима, а Албукерке, не только Инасиу.
Девушка, тем временем, перехватила инициативу и, достав кошелёк, расплатилась за них обоих, пропустив мимо ушей все
возражения Макса.
- Ты спас мне жизнь. Как сказал бы папа: торг неуместен.
Ему ещё предстояло лучше узнать эту особенность характера своей будущей жены. При всей оригинальности жизненной философии Лавинии, она следовала определённым принципам и не стеснялась их озвучивать, ни в 18 лет, ни в 43. Тезисы и лозунги, вылетавшие из её рта, давно превратились в такую же обыденность их супружества, как грубые, а то и откровенно ненормативные выражения. Яблочко от яблони…
Они снова вышли на улицу, Лавиния остановила такси.
- Поедем ко мне, - это прозвучало отнюдь не просительно, - Я хочу познакомить с тобой родителей и младшую сестру.
Макс прикинул и не стал отказываться от приглашения-приказа. Сейчас он должен быть на вечеринке, почему бы не съездить к этой девчонке (Макс быстро определил, что она моложе его на 2-3 года, хоть и выглядит совсем взрослой), которую, судя по всему, отфутболил её парень, спокойно позволив возвращаться домой по не самым безопасным улицам города. Наверное, шла пешком, чтобы остыть после ссоры и нарвалась. А язычок у неё… Не позавидуешь завтра Эду (Эдмунду? Эдуарду?). Ладно, его это не касается, он просто отвезёт малышку в…
- Леблон, улица Мариу Рибейру, - назвала водителю адрес девушка.
- Захотелось удариться в воспоминания? Мы встретились при таких необычных обстоятельствах, это привлекло меня к тебе. Это и ещё то, что ты был полной противоположностью…
- Эду, - с лёгкой издёвкой закончил Максимилиану.
- Зачем опять ворошить ту историю? Ничего уже не изменить, так к чему заниматься обоюдным протрахиванием мозгов? – Лавиния начала одеваться, - Удачно, что Малу приехала в гости, - как бы, между прочим, обронила она после паузы, а затем сказала такое, отчего Максимилиану направлявшийся в ванную замер как вкопанный, - Я попрошу её взять с собой Кассиу.
- Взять, куда?
- Где, по-твоему, живёт моя сестра? В Сан-Паулу.
- По-моему, отправить Касса в Сан-Паулу, да ещё с Малу, не лучшая из твоих идей, - Максимилиану повернулся, положив руку на дверной косяк, - Ты видела, как он смотрит на неё?
- Макс, я не обсуждаю с тобой моё решение, - её салонный тон выводил его из себя, - Я ставлю тебя в известность и ничего больше. Через какое-то время Мария Луиза вернётся в Сан-Паулу и Кассиу поедет с ней. Он нормальный двадцатилетний парень, который не будет пытаться затащить в постель родную тётушку, а она, разумеется, не собирается его соблазнять.
- Как ты можешь шутить такими вещами?
- Не я заговорила о возможном инцесте.
- Хорошо, оставим это. Что, объясни мне, Касс будет делать в Сан-Паулу?
- Жить. Сначала в квартире Малу, потом она снимет ему отдельное жильё. Ей он возразить не сможет, моя сестричка пробуждает в мужчинах рыцарские чувства.
- То есть, ты, всё-таки, используешь её, как приманку.
- Разве я это скрываю?
- Но, зачем ему переезжать? Касс вполне счастлив здесь, он занимается тем, что любит, в поездках мы его не ограничиваем. С какой стати отсылать его из дома?
- Макс, я могла бы привести десятки доводов. Он уже вырос, ему полезно будет оторваться от родителей, расширить круг интересов, познакомиться, при помощи Малу, с новыми людьми, приобрести жизненный опыт. Но я приведу лишь один – определяющий. Я не хочу, чтобы наш сын, когда-нибудь узнал, чем мы занимаемся. Я знаю – ты мечтаешь удержать его рядом, но, чем дальше от Порту-дус-Милагрес, тем лучше для него. Не будь эгоистом.
Такого поворота Максимилиану не ожидал. Кто, как не читающая ему мораль Лавиния втянул их в этот «бизнес»? И по каким причинам! Не удивительно, что она боится – сын, отец, сестра, теперь, когда нет того, единственные дорогие ей люди. Она не может позволить себе потерять их любовь и уважение. А он сам?
- Тебе не приходил в голову другой вариант? – спросил он, не скрывая насмешки, - Теперь ничто не мешает нам выйти. Разумеется, это сильно повредит второй твоей страсти – швыряться деньгами в казино Центра ночных развлечений, но, разве наш сын не стоит этой жертвы?
И, не дожидаясь ответа, прикрыл за собой дверь.
***
Ана Клара, с утра пораньше распрощавшаяся с Лусиньей, Родригу и Луизой, завтракала дома в обществе отца. Она уже переоделась в деловой костюм, для своего первого рабочего дня, изменившись, подобно хамелеону – сдержанная и серьёзная молодая особа, новая дипломированная сотрудница предприятия по производству тканей Геррейру. Алешандри, когда внизу хлопнула дверь, возвещая о появлении дочери, вздохнул с облегчением (наедине с собой этого можно было не скрывать): хотя бы одна из его женщин обошлась сегодня без демонстрации независимости. А ведь Ане Кларе ничего не стоило приехать прямо в префектуру, в наряде со вчерашнего праздника, как будто, так и следует представляться служащим. От Марселы можно было ожидать многого, но сюрпризы Аны Клары были куда опаснее, поскольку, в отличие от его будущей первой леди, она ещё оставалась шалой девчонкой, непредсказуемой и неукротимой, в чём отец имел сомнительное счастье убедиться позавчера. Правильно ли он поступает, доверяя ей ответственность, допуская к делам? Пока дочь находилась в Париже, Алешандри не раз это обдумывал, и сомнеий у него не возникало. Они появились сейчас.
- Марсела сегодня не спустится к завтраку? – осведомилась Ана Клара, какое-то время внимательно изучавшая пустой стул рядом с отцом.
- Она рано уехала. По будням у неё занятия в университете.
- Это нечто новое. А, что ты миришься с таким положением вещей, тем более.
- Может, наконец, поговорим?
- О чём?
- Не притворяйся. О Марселе, о тех… переменах, которые ты застала вернувшись.
- Прости, мне казалось, ты в последнюю очередь хочешь обсуждать их со мной. Предпочитаешь поставить перед свершившимся фактом. Или, если угодно, сделать сюрприз. Не скажу, что он получился ошеломляющим, но, твоей вины тут нет.
- Зачем столько сарказма? – Алешандри приложил все старания, чтобы его голос звучал с мягким отеческим укором, - Ты знала, что мы с Марселой встречаемся, естественно, когда-то в наших отношениях должен был наступить и этот этап. Мы взрослые люди, происходящее между нами, не простая интрижка, я надеялся на понимание с твоей стороны, - он улыбнулся улыбкой, заимствованной из обширного арсенала Феликса, той, что подобала откровенному разговору родителя с подросшим чадом.
- Тогда в чём смысл беседы по душам? Ты всё решил, я не возражаю. В конце концов, места в этом доме хватит и для троих.
- Ты действительно не против? – в голосе Алешандри проскользнуло недоверие.
- Нет, - Ана Клара посмотрела на него глазами, в которых буквально написана была искренность, однако тут же вылила ушат холодной воды – И не «за». Мне безразлично, но тебя это волновать не должно.
«Остаётся молиться, чтобы так оно и было», - мысленно перекрестился Алешандри, по-прежнему не вполне убеждённый.
«Марсела стремится к диплому? Да, папочка, нелегко тебе придётся», - усмехнулась про себя девушка, впрочем, с долей сочувствия.
В столовую вошла домоправительница.
- Доктор Алешандри, Аженор подал машину к входу.
- Хорошо, Эва, - префект взглянул на дочь, становящуюся с этого момента одной из его подчинённых, - Ты готова? Тогда едем.
Ана Клара встала, кивнула Эве и в мгновение ока исчезла – беззвучно и молниеносно. Алешандри направился следом.
«Словно домовой – появляется и пропадает, - подумала Эва, - Она и в самом деле дух этого дома». Несмотря на внешнюю чопорность, женщина, как почти все обитатели особняка, была очень рада возвращению сеньориты Геррейру.
***
Марсела шла по университетскому кампусу, поправляя на плече сумку с книгами, отвечая на приветствия, обмениваясь беглыми фразами и приятельскими объятиями. Одна из многих, обычная, хотя и весьма привлекательная девушка, но далеко не единственная, кому оборачивались вслед студенты противоположного пола. Внимательная и собранная во время занятий, сейчас она была задорной, раскованной, слегка флиртующей, однако без перебора, не становясь развязной. Здесь Марсела получала возможность пережить моменты немного бесшабашной юности, которая прошла мимо неё в родном Порту-дус-Милагрес, испытать сполна доставшиеся её сверстникам ощущения, попробовать на вкус, каково это, входить в число отмеченной привилегиями молодёжи. И, разумеется, тут был идеальный плацдарм для «разминок». Чтобы не утратить квалификацию, её нужно постоянно оттачивать.
Чья-то рука легла ей сзади на плечо. Углом глаза она заметила тяжёлый золотой перстень, позволяющий безошибочно определить хозяина. Пижон, самовлюблённый наглец, но, иногда бывает довольно занятным.
- Запретная территория, - повернув голову, Марсела ангельски улыбнулась, со стороны это выглядело, как корректный недвусмысленный отпор.
- Ты так разогналась, надо же было тебя притормозить, - без тени неловкости ухмыльнулся парень, - О’кей, - увидел он, что глаза девушки рассерженно блеснули, - больше никаких прикосновений. Вот твоя тетрадь с конспектами – получите.
- Merci.
Обладатель перстня, его звали Николау, не оглядываясь, зашагал дальше. Марсела приостановилась, засунуть тетрадь в на место. Наверное, неудобная поза была виной тому, что страницы зашелестели, переворачиваясь. Справившись, наконец, с замком, девушка мельком взглянула на поля, где аккуратным почерком значилось: «После второй пары, в лаборатории за кафедрой. Ключ у меня». Тетрадка, которую с полным основанием можно было назвать «общей», скрылась в недрах просторной сумки.
***
- Мама сегодня встала не с той ноги?
- Тебе так показалось? – посмотрел на сидящего рядом сына Максимилиану, аккуратно ведя автомобиль по практически безлюдным пока городским улицам.
- За завтраком она несколько раз складывала пополам салфетку и снова разворачивала, - ответил юноша со снисходительной улыбкой, - Первый признак того, что дона Лавиния не в духе. Это из-за базара?
- Да, ты же знаешь маму, - с готовностью ухватился Максимилиану за подходящее объяснение нервозности супруги, - В такие дни её всё выводит из равновесия и раздражение держится ещё какое-то время. Может быть, для разрядки, ей стоит отправиться пострелять по мишеням, а ещё лучше, съездить поохотиться.
- Если это поможет ей снять напряжение, конечно, пусть едет, - без особого воодушевления отреагировал Кассиу.
- Не одобряешь её хобби? – подмигнул сеньор Галвау, отлично понимавший сына – он тоже не находил никакого удовольствия в убийстве животных, дававшем столько драйва Лавинии и крайне неохотно сопровождал её, когда не было возможности этого избежать.
- Я никогда не буду охотиться – спортивная стрельба, совсем другое дело, но для мамы это жизнь.
- Ты похож на свою бабушку Лаис. Она не могла причинить боль ни человеку, ни животному, - голос Максимилиану прозвучал чуть более взволнованно, чем ему хотелось, - И была такой же страстной автомобилисткой, - закончил он весело, надеясь, что Кассиу не придал значения внезапному проявлению чувствительности.
- Помню. В детстве я любил слушать про ваш «форд» Валтер и дал человеческие имена всем игрушечным грузовикам и машинкам, - рассмеялся парень, и, уже серьёзно, добавил, - Жаль, что она погибла до моего рождения, думаю, мы бы поладили.
Лаис Жункейру Галвау разбилась в автоаварии, через три года после свадьбы сына. Катастрофа была страшная, от верного Валтера осталась лишь груда искорёженного металла. Прошла неделя и Макс, наблюдавший за привычным миром, как сквозь опущенную прозрачную перегородку, узнал, что станет отцом. Это помогло ему вернуться, но та стена разграничила реальность надвое. Макса уже не было, хотя Лавиния продолжала называть его так и по сей день, был Максимилиану.
А потом родился Кассиу – живой портрет мамы, с её характером, увлечениями, такой же добрый и жизнерадостный и, совершенно невероятным образом, стал одним из тех редких счастливцев (Или несчастных? Но, нет, это определение Кассу не подходило), на ком сосредотачивалась неподдельная любовь Лавинии. Максимилиану до сих пор не мог взять в толк, как это случилось. Материнский инстинкт? Однако за всю беременность она ни разу его не обнаружила. Что же тогда? В их сыне не было ни капли сходства с сеньором Инасиу (и, слава Богу!), никаких импонирующих его жене черт – он должен был бы вызывать её вечное недовольство, а получилось совсем иначе. Лавиния любила Кассиу, и он отвечал ей тем же. Но, по-настоящему близок был всё же с ним.
- Вы стали бы большими друзьями, - подтвердил он.
- Наверное, маме с нами иногда непросто, - с шутливым сочувствием сказал Кассиу, - Представь только, ни ты, ни я не разделяем её интересы, зато часами готовы трендить о том, что для неё значит немного больше, чем набор слов. Тебе не кажется, что ей бывает одиноко?
- Ну, члены одной семьи, в действительности мало отличаются от строителей вавилонской башни, - в тон ему возразил Максимилиану, - Нам тоже с чем-то приходится мириться.
- Ты имеешь в виду её походы в казино?
- В том числе и их, – его голос стал суше, но сын истолковал это по-своему.
- Не спорю, дона Лавиния не подарок, однако, она перестала бы быть собой, начни поступать иначе. И я, спустя двадцать лет, получил бы новую мамочку. Мне бы этого не хотелось, - ласково произнёс парень.
У Максимилиану сжалось сердце. Что же делать? Они уже въезжали на стоянку персонала автосалона, Кассиу приветливо махнул выходившему из машины Адалберту. Здесь его мир, здесь он счастлив. Касс энергично пересёк огороженный пятачок, догнав продавца-консультанта и о чём-то заговорив с ним, а сеньор Галвау по-прежнему сидел в автомобиле, медленно поглаживая пальцами обтягивавшую руль кожу.
***
Мигел подрулил к отелю немного позже матери. Его уже ждали – все были в курсе, что сын хозяйки с сегодняшнего дня начинает осваивать науку управления этим маленьким государством. Начинает с самого низа, то есть с первого этажа и вестибюля, а конкретно, с сидения на ресепшене. «Ничего, - попробовал парень найти положительную сторону в предстоящих трудовых буднях, - Девчонки там довольно миленькие, особенно эта блондиночка Ана Паула, а я с этой минуты у них за старшего». Разумеется, прехорошенькая Паулинья ни в какое сравнение не шла с Малу Албукерке, но, всему своё время и место, а он мужчина. И с улыбкой опытного покорителя женских сердец, непроизвольно возникшей на лице, как аккомпанемент мыслей, Мигел вошёл в холл «Палмейрау Парадиз». Его будущие владения. Собственно, каждый сантиметр тут был знаком ему с детства: мраморная облицовка, красное дерево – благородные материалы. Мальчиком Мигел играл здесь с друзьями в прятки, или бродил один по этажам, представляя, что это его дворец. Подростком, приезжая на каникулы из-за границы, назначал свидания очередной пассии и уже отсюда вёл её куда-нибудь (чаще всего в «Бардак», по договорённости с Элиу, в свою очередь упросившего старшего брата распорядиться впустить их). Любезный, предупредительный персонал, отец, появляющийся внизу, в окружении особенно важных постояльцев, либо, чтобы отдать указания подчинённым. Сеньор Эдуарду Оливейра – обаятельный, отпускающий остроты и так заразительно смеющийся вместе со всеми. Мигел как будто услышал этот смех, эхом отлетающий от стен, но, странно, воспоминания об отце на сей раз не вызвали горечи, ощущения утраты. Может быть, зря он избегал сюда приходить все полгода после его смерти? Боялся переступить порог заповедного царства, где действительно ничего не изменилось и от этой незыблемости становилось спокойнее и легче.
- Доброе утро, сеньор Белтрау, - поприветствовал Мигел портье, как и подобает служащему рангом ниже.
- Сеньор Мигел, - привстал тот из-за конторки, - Мы очень рады, что теперь вы работаете с нами. Добро пожаловать.
Девушки за барьером ресепшена зашушукались, тихонько хихикая и бросая на нового начальника весьма красноречивые взгляды. Элизариу Амарал такой же атрибут «преддверья рая», как тяжёлая стеклянная входная дверь, или лифт, наклонил голову движением средним между уважительным и небрежным.
- Просто Мигел, без церемоний, - задушевно-демократичные интонации, присущие в таких случаях Эдуарду, немного не совпадали с холодноватой надменностью красивого с породистыми чертами лица, - Я, всего лишь, ваш подручный. Где моё место?
- Сюда, пожалуйста, - указал портье, - Через полчаса мы ждём семью из Германии, - сеньор Белтрау перешёл на деловой тон, - Ана Паула, Маргарида – проверьте готовность номеров и передайте данные для заполнения регистрации Мигелу. За работу.
Мигел занял кресло перед компьютером. Разобраться будет нетрудно, а если что, выручат эти пташки, его соседки. Кондиционер гнал не студёный, но умеренно прохладный воздух, создавая именно ту температуру, которая избавляла от искушения снять пиджак и повесить на спинку. «Американизмы» и, так называемый, «свободный стиль», в «Палмейрау Парадиз» не поощрялись, рукава тут засучивали только в фигуральном смысле.
***
- Сотрудники соберутся на планёрку через пятнадцать минут, - проинформировал Алешандри дочь, идя с ней по длинному коридору префектуры, - Я хочу тебя им представить в первый же день. Подождёшь в моём кабинете, или пройдёшь к себе в отдел, ознакомиться с обстановкой, оглядеться?
- Успею. Раз уж мы вместе приехали, не будем расставаться, - то ли серьёзно, то ли со своей обычной иронией ответила Ана Клара и, войдя за отцом в просторный кабинет, выбрала кресло у окна, откуда открывался полный обзор помещения – выбор, подчёркивавший, кроме прочего, её непринадлежность пока к этому миру.
Комната постепенно заполнялась людьми. Всех их девушка знала, одних по имени и в лицо, других достаточно близко, третьих… Глаза Эдсона чуть скользнули по ней. Стандартное приветствие, адресованное дочери патрона, стандартный ответ на него. Такой же обмен любезностями с появившимися следом сеньором Фрагозу и вице префектом, с той разницей, что Деодату Ана Клара дружески улыбается. Кажется, все в сборе.
- Прежде чем перейти к обсуждению текущих вопросов, - начал Алешандри, вставая, - позвольте представить вам нашу новую сотрудницу…
«…и мою дочь», - безмолвно добавила девушка.
- …Ану Клару Геррейру, которая с этого момента занимает должность референта по экологии, - он сделал жест в сторону кресла, на случай, если кто-то не заметил её присутствия.
«Аплодисменты, пожалуйста», закончила мысль Ана Клара, тоже поднявшись, навстречу устремившимся на неё взглядам, поздравлениям, пожеланиям.
- Чувствуйте себя, как рыба в воде.
- Спасибо, Эдсон, тем более что в мои обязанности входит, как раз, забота о чистоте местных водоёмов, - отбила она подачу.
«Поговорить с ним ещё сегодня? Мы теперь коллеги, ничего необычного, если остановимся перекинуться парой слов. Нет, неудачная идея, слишком много вокруг ушей и глаз. Дождусь субботы и скажу всё на «нашем» месте».
- Лазару Жардин – начальник отдела экологии, - по знаку префекта невысокий бронзовый от загара мужчина, один из тех, кого Ана Клара и знала и не знала, слегка приподнявшись, кивнул ей головой.
- Приятно будет работать с таким очаровательным референтом, - отпустил он комплимент.
- Взаимно, сеньор Жардин, - бодро сказала девушка, - Мне не терпится приступить к своим обязанностям.
- Лазару, проводите сеньориту Геррейру и возвращайтесь, - распорядился Алешандри.
Ана Клара последовала за Жардином в его приёмную, где тот поручил её заботам немолодой секретарши Элоизи и, пожелав удачи, удалился. Коллеги – Жилберту, Гуту, Марку Антониу и худенькая рыжеволосая Анжела (самому старшему в этой компании было не больше тридцати) – приняли девушку весьма тепло и, чему она не особенно удивилась, ей, единственной, полагался крошечный, но всё же отдельный кабинетик. Доктор Алешандри таки постарался. Впрочем, все вели себя так, будто это было совершенно в порядке вещей.
- Входи, располагайся, - распахнула дверь Анжела, быстро перехватившая инициативу у Элоизи, подвела Ану Клару к столу, практически полностью занятому уже включенным компьютером и бойко защёлкала «мышью», открывая одну за другой находящиеся на экране папки. Не прошло и десяти минут, как Ана Клара была полностью введена в курс дел, попутно узнав много любопытного о будущих сослуживцах. Пожалуй, ей начинало здесь нравиться.
***
Хорошее, ясное утро. Какая-то совсем не зимняя в этом году зима. Нет, может быть, в Рио, Сан-Паулу, или Куритибе она такая, какой и должна быть: с тяжёлыми тучами, обрушивающими на прохожих ледяные потоки, с пронизывающим ветром, приносящимся с океана, тут я ничего сказать не могу. Но сюда она пожаловала мягкой, тёплой, даря жителям Порту-дус-Милагрес чудесные солнечные деньки и, похоже, намерена остаться той же прелестной кокеткой, предпочитающей улыбку, нахмуренным бровям и плотно сжатому рту. Конечно, все мы этому рады и старики, вроде меня и молодёжь и ребятишки. Однако молодость беспечна, а в моём возрасте начинаешь задумываться – ведь маска для того и надевается на лицо, чтобы что-то скрыть. Не всё так просто и безоблачно. Жаркие полдни, бархатная роскошь вечеров, которые приятно проводить всей семьёй на террасе - настоящий рай для цикад и прочих стрекотунов… казалось бы, они не предвещают внезапную бурю, отнюдь. И всё же, хотя никто этого пока не замечает, ветер начинает меняться. Прислушайтесь, сеньор – говорю вам, ветер меняется.
- Хорошо, хорошо, не горячитесь, я всё понял. Ветер меняется. И, когда же…?
- Когда, что?
- Когда он изменится, разумеется?
- Это почти невозможно предугадать. Через две недели, через месяц… Такие перемены не по зубам метеорологическим спутникам, они подкрадываются постепенно, но уж когда наступят… Вижу, вы мне не верите? Думаете, байки выжившего из ума деда?
- В одном вы точно правы дружище: в Рио сейчас мерзко – слякотно и промозгло. Я только что оттуда. Доброго вам дня.
- Того же и вам, сеньор…
***
Высокий мужчина со светлыми, чуть тронутыми благородной сединой волосами и не менее благородной лысиной, являющейся прямым продолжением высокого лба, расставшись со случайным собеседником, открыл калитку, ведущую к одному из внушительных особняков выстроенных в Порту-дус-Милагрес нуворишами.
Ана Беатрис покинула дом, не отдав никаких распоряжений прислуге, поскольку ещё не обзавелась таковой, хотя и начала за завтраком собственного приготовления размышлять о неизбежности подобного шага, но как-нибудь потом – дело, прежде всего.
Отавиу Баррус положил ключи на конторку и вышел из отеля. Взгляд юноши за стойкой, более любопытствующий, более личный, чем позволил бы себе обычный клерк, мог бы навести Отавиу на некоторые мысли и предположения, не будь он так занят другим.
Люди направлялись на работу, или по каким-то им одним ведомым целям, или оставались дома, никуда не торопясь, благо не имели необходимости зарабатывать себе и близким на пропитание. Ещё один ничем не примечательный день вступал в свои права.
***
Габриэла, услышав звук открывшейся и закрывшейся входной двери, вошла в гостиную из маленького салона, где коротала утренние часы за новым романом Паулу Коэльу. Не препятствующий свободе движений, хотя вовсе не мешковатый брючный костюм, свободно рассыпавшиеся по спине и плечам волосы и капелька духов, которые когда-то так нравились Алвару. Она ждала его, сама не знала зачем, но ждала. Наверное, по привычке – сколько же нужно лет, чтобы её убить? А, может быть, она не прилагала достаточно усилий?
- Доброе утро, дорогая.
- Здравствуй, - Габриэла улыбнулась, - Полагаю, нет смысла спрашивать, как прошла поездка?
- Всё прекрасно, как обычно, если не считать совершенно отвратительной погоды, - сеньор Медейрус с утомлённым видом опустился на диван, - Не устаю благодарить судьбу, за то, что мы давно перебрались сюда – подальше от смога и холодных зим Сан-Паулу. Провести там, или в Рио несколько дней, куда ни шло, но жить постоянно, слуга покорный. Где мальчики?
- Элиу уехал на фирму, Эдмунду ещё не спускался. Он будет рад тебя увидеть.
- Я тоже – после его возвращения у нас даже не было времени пообщаться, как сын с отцом, - Алвару встал, - Но сначала приму горячую ванну. Я мечтал об этом с той минуты, как занял кресло в самолёте.
- Конечно, отдыхай.
Он поднялся по лестнице: мужчина, которому только светлого костюма и шляпы с тростью не хватало, чтобы выглядеть классическим аристократом-фазендейру, кем он, по сути, и был, хотя вынужденно оторвался от семейных традиций, посветив себя бизнесу. Учтиво-равнодушный муж, ни словом не обмолвившийся о её делах, хотя бы о том, как прошла благотворительная распродажа, организованная их комитетом. Человек, до чьего уровня она некогда себя подняла, чтобы превратить влюблённость в прочную цепь, сковывающую двоих «в радости и горести, в болезни и радости». И ничего, казалось тогда, что выкована она из сплава платины с медью. Впрочем, изменилось бы что-то, будь она равна ему по рождению? Или выйди замуж за ровню себе? Какая сорокалетняя замужняя женщина может, не покривив душой, сказать, что абсолютно счастлива и хотела бы оставить всё как есть, без изменений? Из тех, кого она знала – ни одна. Стоит ли, в таком случае, изводить себя поиском причин, попытками определить то место, некую гипотетическую развилку? Разве недостаточно у неё оснований чувствовать себя, по крайней мере, комфортно? Да, сколько угодно. Восхитительное утро, интересная книга. Габриэла вернулась в салон и погрузилась в роман, рассказывающий, если отвлечься от незамысловатого содержания, о незримо окружающей нас любви, не испытав которой мы никогда не достигнем гармонии и совершенства.
***
- Ана Клара серьёзная девочка, - Деодату не собирался впадать в излишний пиетет, называя «сеньоритой» дочь префекта, знакомую ему с тех пор, как она пешком под стол ходила, - Не теряет времени даром. Я, откровенно говоря, не ожидал, что она так быстро начнёт работать. Думал, ей захочется сначала отдохнуть, перестроиться, заново привыкнуть к здешним медлительным ритмам, а потом уже отказываться от свободы.
- Почему бы не обойтись без экивоков, Деодату? Этот поступок совершенно не в характере Аны Клары, но я к нему не имею никакого отношения, - усмехнулся Алешандри, отвечая на не прозвучавший вопрос, - Правда, я и сам не могу с уверенностью сказать, что для неё характерно, а что нет, - произнёс он в пространство, напомнив вице префекту, что тот здесь выполняет функцию старой, привычной мебели, при необходимости заменяющей собеседника.
Деодату, тем не менее, счёл нужным сказать:
- Да, это не очень на неё похоже. Но мы давно не виделись, за два года она могла стать совсем другой. Разумеется, речь о взгляде со стороны – вы обязательно заметили бы малейший намёк на изменения.
- Льстишь, старый лис, - префект рассмеялся, давшее было сбой настроение, сразу улучшилось, - Я был удивлён не меньше, практически захвачен врасплох. Дочь позвонила мне из Парижа, прямо накануне получения диплома, и, после нескольких вступительных фраз, заявила о своём желании, как можно скорее устроиться по специальности. Конечно, и я об этом намеревался поговорить с ней, когда она вернётся, однако к такому обороту оказался не готов. Дети, Деодату, преподносят нам неожиданности.
- Эта, по крайней мере, приятная, - заметил вице префект, пролистывая отчёт о выполнении пожеланий избирателей.
- Ты прав, - Алешандри посмотрел на стоящую перед ним фотографию дочери.
Своими глубинными опасениями и, что греха таить, страхами по этому поводу, он никогда не поделился бы даже с Марселой, не то, что с верным и исполнительным молчуном Деодату. Но сейчас ему хотелось ошибаться, уцепиться за слова о том, что Ана Клара два года провела вдали от дома, дающие всем странностям простое и естественное объяснение – девчонка повзрослела и решила взяться за ум. Так хотелось, что о первых днях проведённых дорогим чадом, условно выражаясь, в родных пенатах, проще было забыть, хотя бы пока. «Унесённые ветром» не являлись настольной книгой ни Алешандри, ни его матери Адмы, однако в ситуациях, грозящих выбить из под ног твёрдую почву, оба неизменно следовали девизу Скарлетт о’Хара: «Об этом я подумаю завтра». Впрочем, префект предпочитал надеяться, что такой необходимости не возникнет и его заместитель действительно окажется прав. Сегодня это, как будто, подтверждалось.
***
- А теперь, покажи мне, как наш отдел взаимодействует с экологической службой департамента штата, - попросила Ана Клара Анжелу, которая, честно говоря, и не спешила уходить, вполне удобно чувствуя себя на краешке стола.
Девушка, с некоторым любопытством взглянув на «шефскую помощь» (так за глаза окрестили сотрудники прикомандированную к ним новую рабочую единицу), в три клика свернула один файл и открыла следующий. Экран заполнила очередная шеренга папок.
- Подожди минутку, я попробую разобраться сама, - Ана Клара осторожно коснулась кончиками пальцев «мыши», словно боялась, что та шмыгнёт в сторону, почуяв «чужого», - Можно?
- Ну, разумеется. Это твоё хозяйство, - Анжела убрала руку и стала внимательно наблюдать, как новенькая со знанием дела изучает содержимое папок, «щёлкая» их точно орешки и явно приходя к каким-то выводам, - А ты не такая уж неопытная, - не удержалась она от одобрительного комментария.
- Я просто быстро учусь, - на секунду оставив компьютер, Ана Клара весело посмотрела снизу вверх, - Запоминаю то, что мне показывают, и повторяю, как дрессированная мартышка – вот и вся премудрость.
Она вернулась к чтению длиннейшего документа, привлёкшего её внимание, и, казалось, так увлеклась, что совсем забыла о своём недавнем гиде. Анжела тихонько встала и выскользнула из кабинета.
- И как тебе наша инфанта? – осведомился Марку Антониу, наиболее солидный из команды экологов, никогда не являвшийся на работу без галстука, правда, за порогом префектуры тут же снимавший его и прятавший в карман пиджака.
На физиономиях Жилберту и Гуту также написано было живейшее нетерпение. И кто бы удержался? За закрытой дверью находилась не просто только что принятая на должность референта девица, а дочь префекта.
- В тихом омуте черти водятся, - загадочно ответила Анжела, - Но чертёнка нам прислали очень милого.
Мужчины озадаченно переглянулись.
***
Телефонный звонок… О нём можно написать поэму, или глубокомысленный научный трактат. Хотя «голос» нашего аппарата всегда один и тот же, звучит он то радостно и беззаботно, то раздражающе, то нейтрально, а иногда взрывается сигналом тревоги. Телефон в комнате Денизи (на ночь и утро она переключала звонки с аппаратов в холле и кабинете непосредственно к себе) сегодня прозвонил обыкновенно, по-деловому. Женщина подняла трубку и услышала голос столь же ординарный, как известившая о его обладателе трель.
- Денизи, доброе утро, красавица.
- Доброе утро, сеньор Каэтану, - мурлыкнула Денизи, но лицо её мгновенно стало напряжённым, глаза застыли.
- Наш общий друг влетел в неприятности, - продолжал голос, видимо, намеревавшийся поведать курьёзную историю, - Я о Жозе говорю.
- Да, я поняла. Что с ним?
- Олух не проверил машину, и карбюратор сдох посреди безлюдной трассы, представь себе эту картинку! Парню пришлось, как в анекдоте прятаться в лесу, подальше от проблем, вместе с драндулетом и звонить мне на мобильный. Только на следующий день мы смогли его забрать – одиннадцать часов просидел в кустах, как заяц, однако, слава Богу, вроде всё обошлось. Расскажи знакомым, посмеётесь.
- Обязательно. Их это заинтересует, - поблагодарила женщина.
- Я тоже так подумал. Рад бы ещё с тобой поболтать, мы нечасто созваниваемся, но мне пора. Стыдно признаться, если бы Жозе не сглупил, я собрался бы набрать твой номер не раньше, чем месяца через три, - из трубки донёсся грубоватый смешок.
- Ну, что вы, сеньор Каэтану, с вашей занятостью…
- Это не оправдание, девочка. Ладно, обещаю позвонить при первой же возможности и наверстать упущенное, - фраза прозвучала довольно двусмысленно, - Целую.
- До следующего раза.
Подобные разговоры с клиентами, не соблюдающими определённых часов, заявляющими о себе, когда придёт охота, чьих лиц она ни разу не видела и не увидит, были частью работы Денизи, ещё одним из виртуозных спектаклей, на сей раз звуковым. Её персональным шоу, в котором она оставалась единственной и незаменимой примадонной. Попадались среди абонентов и такие, кто, привыкнув к ней, звонил сюда просто, перекинуться парой слов. Каэтану, теоретически, мог принадлежать к их числу.
Не вешая трубку, Денизи нажала рычаг и, когда послышались длинные гудки, крутнула диск. Катастрофы не произошло, но, кое-кого необходимо поставить в известность о «пустяковом» инциденте.
***
- Вызывали?
- Входи, Жуниор. Присаживайся.
- Спасибо, не откажусь, - следователь опустился на предложенный хозяином кабинета стул и приготовился к беседе, не сулившей ничего хорошего, несмотря на мирное вступление.
- До меня дошли слухи, - начал Раул, - что ты снова задаёшь вопросы, касающиеся смерти Эдуарду Оливейры. Позволь тебе
напомнить – это дело закрыто.
- Вы не совсем верно информированы, Раул, - Маркус лишь слегка замаскировал язвительность вежливостью, - Я не веду расследование, просто разговорился с несколькими бывшими его фигурантами. Это запрещено?
- Не надо, а? Взрослый мужик петушится как мальчишка, ёрничает, изображает дурачка… - глядя изподлобья, начальник полицейского управления Порту-дус-Милагрес больше всего походил на умного зубра, несколько тяжеловатого на подъём, - По-твоему, выделывать коленца вокруг Эдмунду Медейруса, представителя одной из самых уважаемых семей города, это так, шуточки? И не только вокруг него. Я тебе не отец, Маркус, и не Господь Бог, чтобы раздавать заповеди, но, если желаешь совета, могу дать – короткий и по существу. Остынь. Не знаю, чего ты пытаешься доказать, однако способы выбираешь на редкость нелепые. Это всё равно, что тыкать палкой в змеиную нору.
- То есть и вы признаёте…
- Парень, я признаю, что человека можно злить до некого предела. Даже невиновного. Нравится наживать врагов – да, сколько угодно! Только сначала подай заявление об увольнении и не очень удивляйся, если я подпишу ордер на твой арест за психологический террор. Вас в университете не учили, что именно так называется то, чем ты занят в последнее время?
- Тогда я прошу вас снова открыть дело, - упрямо заявил Маркус, переждав нетипичный для шефа поток красноречия.
- Зачем? У тебя появились новые доказательства? – скептически уточнил Раул, - Не трудись отвечать, я и так вижу, что не появились.
- Скажем, не появилось новых доказательств, зато остались
старые сомнения, - интуитивно догадавшись, что сейчас тему прикроют без права возврата к ней, а ему самому укажут на дверь, Бенисиу Жуниор поспешно добавил, - Хорошо, считаете, что нет оснований для официального продолжения расследования, дайте мне месяц – всего один.
- И что ты собираешься делать этот месяц?
- То же, что и раньше: задавать вопросы.
- Смысл?
- Я должен быть совершенно уверен, что это действительно несчастный случай, - Маркус обаятельно улыбнулся, - Раул, представителя одной из уважаемых в городе семей, как вы недавно выразились, возможно, убили.
- Или он покончил с собой – другой возможный вариант. Ты максималист Жуниор. Возомнил себя ангелом правосудия с карающим мечом, либо Святым Петром, преграждающим богатым вход в райские врата. За что ты их так не любишь?
- Ответ на первый вопрос: если он совершил самоубийство, как на карнизе очутился несчастный пёс? Случайно выглянул подышать свежим воздухом? Что касается второго: ничего личного, всего лишь работа. Вы, похоже, забыли, что жертва не деклассированный элемент, а такой же столп общества, как Медейрусы, Галвау и, разумеется, Геррейру. Он один из них. Но эти люди живы, а сеньор Оливейра покинул наш бренный мир. И у каждого из присутствовавших на приёме, в чём меня пока никто не разубедил, имелись причины помочь ему отправиться в путешествие. Я хочу довести проверку до конца. Доказать свою правоту, или признать ошибку, - Маркус всем корпусом подался вперёд, не сводя глаз с Раула, как будто надеясь загипнотизировать того.
«Чёрт с этим правдолюбцем, хотя бы перестанет ненадолго совать нос, куда не просят», - решил комиссар Вилела и с видом человека, которому до смерти надоело толочь воду в ступе (так, в сущности, и было), произнёс:
- По рукам. Но, не больше месяца.
- Отлично, - огонёк фанатизма в глазах молодого следователя тут же погас, он снова выпрямился на стуле, - Я могу идти?
- Иди, иди, - устало отмахнулся Раул.
Данное согласие почти исключало его из подозреваемых в убийстве, однако некоторые сомнения у Маркуса сохранялись. Ладно, начинать с верхушки: полиции, префектуры и тех мотивов, какие могли их подвигнуть на устранение Оливейры – откровенное безумие. К таким, как Алешандри Геррейру и его свита нужно подбираться постепенно, двигаясь от подножья пирамиды. Итак, кто на очереди?
***
- Макс в бешенстве, - сообщила сеньора Албукерке де Галвау, без стука входя в комнату младшей сестры, к чему Мария Луиза привыкла с детства, поэтому ничуть не удивилась – поведи Лавиния себя более вежливо, она решила бы, что та нездорова и серьёзно обеспокоилась бы.
- Максимилиану? – Малу подняла глаза от ногтей, которые покрывала, аккуратно расчертив наискосок золотистой чертой, половину чёрным лаком, половину изумрудным, - На него это так непохоже. Я знаю, он выглядит настоящим мачо, но это даже не маска, а нелепая игра природы. Нет, Бога ради, я ничего такого не имела в виду, только его интеллигентность, ровный характер.
- …а не врождённую импотенцию, - насмешливо закончила Лавиния, - Не волнуйся Малу, я не оскорблена в своих лучших чувствах. Макс действительно кажется мямлей и рохлей, но он по-прежнему великолепный любовник. Можешь поверить, у него сущность самца – властного, грубого. Однако это дикое животное вырывается на волю лишь за дверью нашей супружеской спальни, - садясь в кресло, напротив сестры, она довольно ухмыльнулась.
- Если так, понятно, что ты нашла в том славном пареньке, который всего пару раз заходил к нам, прежде чем объявили о вашей помолвке, - находясь, как она сама это называла, «в состоянии покоя», Малу предпочитала не пользоваться контактным линзами и её рассеянно-близорукий взгляд своей загадочностью мог ввести в заблуждение не одного Маркуса, - Всему виной твой инстинкт укротительницы неприручённых хищников.
- Что ты можешь об этом помнить, тебе было три года.
- Помню. Как он брал меня на руки, а, придя на следующий день после вашего экстравагантного знакомства, подарил шоколадку, в обёртке с картинками, - с невинной миной «младшей сестрёнки» ответила Малу.
- Маленькая врунишка! Это мама тебе рассказала, - рассмеялась Лавиния, непривычным для её постоянного окружения чистосердечным смехом, без тени издёвки.
- Нет, шоколадку я, правда, запомнила. И рисунок – Дюймовочку плывшую на листе кувшинки. И даже, чуть-чуть, самого Максимилиану. По крайней мере, увидев уже в зрелом пятилетнем возрасте ваши свадебные фото, я его сразу узнала, - молодая женщина тщательно нанесла капельку лака на случайно оставшееся незакрашенным крошечное розовое пятнышко, и её пальцы проделали в воздухе замысловатую гимнастику, - Так что же возмутило моего деверя? – вернулась она к теме, сворачиваясь клубочком на диване, выставив вперёд кисти рук, чтобы не размазать с таким трудом «сделанные» ногти.
- Твоё непристойное поведение, - с удовольствием проинформировала Лавиния.
Мария Луиза подняла голову, ожидая, что последует за этим заявлением.
- Макс боится, что ты переспишь с Кассиу. Похоже, он считает тебя новой Мессалиной. Меня это, скорее, забавляет, но, всё же, ты могла бы не загорать при нём у бассейна в таком откровенном купальнике.
- Я постаралась прийти туда пораньше, пока все ещё спят – это и для кожи полезно, - с отстранённой невозмутимостью парировала Малу, однако тут же не удержалась от улыбки, - А мне действительно понравилось, с каким наивным восхищением он на меня глазел. Как невинный старшеклассник. Но ему же 21 год?
- И он далеко не невинен, - вздохнула Лавиния, - Впрочем, это нормально, папа одобрил бы. А ты… Только не говори, что не знаешь, как действуешь на мужчин.
- Знаю, - Мария Луиза снова улыбнулась, улыбкой Клеопатры Еипетской, как будто находилась в комнате не вдвоём с сестрой, а в толпе сражённых её стрелами наповал представителей противоположного пола, - Скажи Максимилиану, что это не более чем игра, ни к чему не ведущий флирт и Кассиу прекрасно известны правила. Что и доказывает его НЕневинность. Нам хорошо и никто не собирается терять голову. В конце концов, чем ещё здесь заняться?
- Ты жалеешь, что приехала?
- Представь себе, нет. Конечно, я бы никогда не погребла себя в глуши, но в качестве смены ощущений отпуск вполне подходящий. Например, на празднике (Лавиния скривилась при одном лишь воспоминании) я познакомилась с интересным и до умиления галантным типом, если память меня не подводит (эта затёртая фраза была произнесена с неподражаемым кокетством, извиняющим любой промах), следователем. Он мне показался заслуживающим более пристального внимания.
Соболиные брови Лавинии, не знавшие, что такое щипцы, сошлись на переносице.
- Маркус Леал? Мерзкий крысёныш, - отрезала она.
- О, прости. Это ведь он, должно быть, вёл то расследование, доставившее вам столько беспокойства.
- Кошмар, к которому я не хочу возвращаться. К счастью, дело закрыто. Выберешь его своей главной мишенью, - Лавиния чуть оттаяла, из голоса исчезли металлические интонации, - встречайтесь где угодно, лишь бы эти места располагались в радиусе километра от нашего дома.
- Я ещё думаю, стоит ли. Но было бы неплохо войти в роль эдакой Бандл Брент, принимающей участие в охоте на опасных преступников, - Малу беззаботно расхохоталась.
- В роль кого? – задавая вопрос, старшая сестра почти рефлекторно повела плечами – жест, означавший «А я должна это знать?».
- Дочери английского лорда, действовавшей в двух романах Агаты Кристи, - любезно просветила Мария Луиза, - Во втором она даже стала одним из центральных персонажей. Мне всегда казалось, что у нас много общего. Как бы там ни было, лучше романтичный Маркус, чем этот молодой политик, сын твоей подруги. Нам хватило пяти минут, чтобы обсудить все имевшиеся у нас общие темы. Подобные ему экземпляры мною хорошо изучены, а я не люблю повторяться. К тому же, - безразлично добавила она, - он явно скучал в моём обществе, добросовестно, а может и не очень, пытаясь это скрыть, так что я не рискую обмануть чьи-то ожидания.
- Кроме, возможно, Жудит.
Лавиния втайне позлорадствовала над «подругой», не став, однако, опровергать данное сестрой определение. Пусть будет так. Жудит, безусловно, насекомое, как и её муженёк (тоже мне взлёт карьеры – вице префект Богом забытого городка!), но безобидное и заслуживающее снисхождения. Впрочем, неважно, где ты живёшь, и даже из какого социального слоя происходишь, всё определяется тем, кем ты родился: мухой, овцой, или львом/львицей. Дед самой Лавинии, по линии отца, был… Ладно, к дьяволу сеньору Перейра, что-то они уклонились далеко в сторону.
- Как ты смотришь на то, чтобы прихватить с собой Кассиу, когда решишь вернуться в Сан-Паулу? – ради этого разговора она, собственно, и пришла.
- Я бы поставила вопрос несколько иначе: как на это посмотрит Максимилиану?
- Он уже знает, а со временем будет вынужден смириться, - прзвучало это с грубоватой прямолинейностью, однако искусство притворяться не входило в число добродетелей Лавинии, - Зато Кассиу придёт в восторг. Ему пора отсюда вырваться.
- Согласна. Я вовсе не пропагандирую паулизм, но, чтобы выбрать между речкой и морем, надо испробовать и то и другое, а мой племянник, - Малу подмигнула сестре, - практически не выбирался из Порту-дус-Милагрес. Это надо исправить.
- Полагаюсь на тебя, - лицо Лавинии осветилось широкой улыбкой – шарм Марии Луизы воздействовал на неё так же, как на многих других, заставляя расслабляться и, как сейчас, втягиваться в «бабский трёп», который она, в принципе, не выносила, - Пойду, нужно сделать несколько звонков по делам нашего треклятого благотворительного общества, в которое меня чёрт дёрнул вступить.
- Я найду, чем себя развлечь, - заверила Малу.
Пройдя в гостиную Лавиния села на диван, рядом с телефонным аппаратом, и немного помедлила, прежде чем взять трубку. Словно телефон мог зазвонить, как в тот день…
Она ждала уже неделю. Ждала упрямо, с каким-то внутренним остервенением. Пусть и не надеется, что она позвонит ему первой. Время работает на неё – Эду, наверное, места себе не находит и скоро сдастся окончательно, появившись, как будто ничего не произошло, со своей обычной улыбочкой. Лавиния боялась себе признаться, что отчаянно соскучилась по этой улыбке, что последние дни дежурила у долбаного телефона, как часовой. Звонок. Это может быть только он (это должен быть он!). Сейчас назначит встречу, или скажет, что приедет минут через пятнадцать. Всё позади.
- Алло? – раздался в трубке знакомый голос «принца Леблона».
- Дом Албукерке. Кто вам нужен?
- Винни, только не прикидывайся, что не узнала меня.
- Эду? Не думала, что у тебя хватит наглости сюда звонить, после скотства, которое ты мне устроил.
- Никаких сомнений, это моя нежная, деликатная подружка, - иронично протянули на другом конце провода, - Похоже, я применил неправильное средство – пешая прогулка на свежем воздухе, вместо того, чтобы проветрить мозги, сделала тебя ещё злее. Признаю свою ошибку.
- Да, ты избрал не лучшую тактику, - тоном, вполне способным заморозить коктейль «мартини» безо льда ответила девушка, - Со мной она не срабатывает. Извини, у меня нет времени выслушивать нравоучения. Как-нибудь увидимся, но не могу обещать, что в обозримом будущем. Чао.
Разумеется, она не собиралась класть трубку. «Обозримое будущее» наступит, самое позднее, в течение получаса. Урок преподан (сколько бы он ни изображал хозяина положения), можно сменить гнев на милость.
- В общем-то, я хотел сказать то же самое. Ты думаешь так же, это всё упрощает.
- В каком смысле? – слегка оторопела Лавиния.
- В том, который ты имела в виду. Нам больше незачем встречаться. Хотя бы здесь наши мнения совпали. До свидания, Лавиния.
- До свидания.
Не было никакой мелодрамы из дамских романов, с бессмысленно гудящим в руках телефоном, дрожанием или нервными движениями рук. Лавиния спокойно отсоединилась и начала методично размышлять, как это могло с ней произойти. Что пошло не так? Значит ли его поведение, что он ещё тогда решил от неё отвязаться, а теперь просто поставил в известность об этом решении?
- Сеньор Галвау, - доложила горничная, возникнув в дверях.
- Макс? Пусть заходит.
Вошёл Макс: приветливый, чуть застенчивый, чувствующий себя не совсем в своей тарелке, среди роскошной обстановки. Это был его третий, по приглашению Лавинии, визит сюда; в прошлый раз Максимилиану принёс подарок малышке Марии Луизе и они, поболтав, довольно быстро распрощались, с вежливыми «Заглядывай», «Обязательно», после чего Лавиния полностью ушла в мысли о размолвке с Эду, почти забыв и вечерний инцидент, едва не стоивший ей жизни, и Макса. И вот он стоит на пороге комнаты, здоровается. Такой надёжный, славный, готовый броситься на выручку. Когда влюблён, решаешь быстро, когда же любовь спонтанно превращается в ненависть, тем более.
- Ты хотел бы на мне жениться?
- Ты шутишь? – он не выглядел сбитым с толку неожиданным вопросом.
- И не думаю.
Так всё и случилось. Макс дал согласие примерно через минуту, мама обрадовалась, этот парень сразу очаровал её. Для Инасиу выбор дочери был неоспорим, к тому же они с Лавинией одинаково оценили Максимилиану, как выгодное приобретение. До встречи в «обозримом будущем» оставалось восемь долгих лет. Когда любовь, казавшаяся похороненной, внезапно ломает крышку гроба, тоже особенно не раздумываешь.
Лавиния скривила губы. В детстве она любила сказку «Холодное сердце», но даже тогда ей было совершенно ясно, что фраза «Нынешний Петер Мунк хорошо знал цену деньгам и ничего другого не желал знать», лишь красивые слова. Сказки, романы, стихи и пьесы создаются профессионалами своего дела, чья задача ненадолго возбудить эмоции человека. С жизнью эти волнующие словосочетания, за некоторыми исключениями, не имеют ничего общего. На самом деле Петер Мунк заключил правильную сделку, обменяв сердце на золотые талеры. Чувства приходят и исчезают – деньги и то, что они дают, одна из главных реальностей этого мира. И она у неё останется, когда Кассиу покинет дом. Сеньора Галвау, подняв трубку, набрала номер. Человек, который был ей нужен, оказался рядом с телефоном, не пришлось просить позвать его.
- Вы меня узнаёте? В пятницу, там же, где обычно. Да, сумма та же.
Шантаж низкое занятие? Ещё одна громкая и пустая фраза. Любое занятие низко, если ты шакал, и точно так же любой поступок оправдан, если ты лев. Цари по рождению, отмеченные породой сами устанавливают для себя границы высокого и низменного.
***
Максимилиану, в своём кабинете, тоже вспомнил предложение сделанное ему Лавинией, фактически на третий день их знакомства. Возможно, сработала телепатия, возникающая между давно живущими вместе людьми.
Он, разумеется, с трудом поверил своим ушам, однако, что-то в лице девушки подсказало ему, что ей снова нужна помощь, как в тот вечер, а она слишком горда, чтобы просто попросить. Максимилиану и сейчас не отказался бы от этого определения: не заносчивость, а именно гордость, вдруг прорывавшаяся в этой девчонке и делавшая её странно-трогательной. Всего минута потребовалась, чтобы оценить преимущества этого брака. Она ему, в общем-то, нравится, другой девушки у него нет, и не факт, что такая появится. А потом он вспомнил о своей настоящей любви: автомобилях и с иной стороны взглянул на несколько стеснявшее его положение и богатство семьи Албукерке. Перед ним неожиданно замаячила практическая возможность осуществления мечты, о которой Макс всерьёз никогда раньше не задумывался.
Тут же после свадьбы они переехали в Сан-Паулу, и если Макс навещал родителей, то нога Лавинии на территорию родного Рио за это время не ступила ни разу. Но и Максу было не до визитов: он доучивался заочно, начиная создавать дело своей жизни и осознавать себя его полным хозяином. Далее последовали возобновившиеся контакты, гибель матери, появление на свет Касса. Всё изменилось до неузнаваемости, он привык и долгое время считал, что если счастье существует, то это оно и есть: процветающий автосолон, прекрасный сын, неистовая в постели и по-своему дорогая супруга – украшение любого приёма. Совершенный мир…
Всем нам порой снятся сны поразительно похожие на действительность, и пока не проснёшься, не поймёшь что же не так с тобой и с теми, кто тебя окружает. Только один вопрос: стоит ли просыпаться? Но, ответить на него может, видимо, лишь Бог.
***
Эвандру Соуту заинтересованно посмотрел на вошедшую к нему посетительницу. Немного за тридцать (пожалуй, совсем немного), неглупа, привлекательна, напориста. В городе он её не встречал, однако, судя по костюму, принадлежит к состоятельным персонам, следовательно, недавно приехала в Порту-дус-Милагрес. Если она собирается устроиться журналисткой в «Nosso Cidade», эта работа как раз для неё. Вынеся этот доброжелательный вердикт, он предложил:
- Садитесь. У меня исключительно удобные кресла для гостей, вам понравится.
- А для сотрудников? – совершенно серьёзно спросила женщина.
- Стулья, на которых не возникает желания подолгу рассиживаться.
- Понимаю, - слегка улыбнулась незнакомка, садясь в кресло, и умопомрачительным движением, закидывая ногу на ногу, - Стандартная тактика издательств с солидной репутацией.
Она также составила представление о собеседнике и, не исключено, будущем союзнике: умён, язвителен, из тех, кому палец в рот лучше не класть – иными словами, достойный представитель своей профессии, как ей и рассказывали. Что ещё? Имеет неплохое чувство юмора и полагает, что она явилась сюда в поисках работы.
- Позвольте представиться, сеньор Соуту, я Ана Беатрис Феррасу, юрист, открывающий практику в вашем городе.
- Феррасу? – Эвандру, выхватив основное из потока информации, на секунду наморщил лоб, и почти мгновенно его лицо прояснилось, - Дочь мэтра Отасилиу, чьё загадочное отсутствие породило массу невероятных слухов? – ни малейшего сходства с её рыбоподобным братцем.
- Теперь я вернулась, и злые языки могут умолкнуть, - охотно поддержала заданный тон Ана Беатрис, всё больше утверждаясь в мысли, что попала по адресу.
- Так чем обязан, сеньора…?
- Сеньорита, как бы пошло это не звучало.
- Извините – сеньорита Феррасу?
- Я здесь всего два дня, - не спеша переходить сразу к сути, начала визитёрша, - Вчера отправилась в городскую библиотеку (не могу не отметить, что она соответствует самым высоким запросам), ознакомиться с местной хроникой и случайно наткнулась на полугодовой давности маленькую заметку о несчастном случае с сеньором Оливейрой, хозяином крупного отеля, родственники которого принадлежат к элите высшего общества Рио-де-Жанейру. Меня удивило, что такому происшествию уделили всего несколько абзацев.
- Нелепая, трагическая, но абсолютно случайная смерть, - пожал плечами Эвандру, - о чём тут писать? Разумеется, личность покойного позволяла сделать красочный репортаж о невосполнимой утрате и прочем в том же роде, однако, семья не желала шума, а здесь, в отличие от «каменных джунглей», к подобным вещам принято относиться с уважением.
- Но вы ведь, когда-то отлично ориентировались в этих джунглях, - хитро блеснула глазами женщина, тут же снова приняв деловой вид, но, держась уже менее официально, - Эвандру-молния оставил о себе прочную память.
- Только вряд ли добрую, - усмехнулся владелец газеты, - Тогда я был молодым, бедным и вечно голодным репортёром, как в переносном, так и в прямом смысле. А сидение на чае с бутербродами не способствует развитию толерантности, - в его словах промелькнуло что-то похожее на сожаление.
- Я говорила с вашими коллегами, для них вы живая легенда. У меня много знакомых среди журналистов, признаюсь, я и сама немного пишу, это нечто вроде хобби.
- И вы хотели бы продолжить упражняться в нём здесь? – Эвандру похвалил себя за проницательность – раскусил эту штучку, прежде чем она успела сказать «Хэлло».
- Лучше, сеньор Соуту, я хочу заявить о себе, как можно громче. И я уже нашла подходящий материал.
- Дело Оливейры? Сразу видно, что вы дилетант, сеньорита Феррасу, - не без ехидства улыбнулся мужчина, - Хороший журналист умеет внимательно слушать. Я же сказал, семья покойного категорически против любой шумихи, даже дифирамбов безвременно усопшему.
- Господин редактор, не могу поверить, что вы так легко сложили оружие, - посетительница поднялась с кресла, обошла стол и наклонилась настолько близко, что Эвандру вдохнул горьковатый аромат её духов, а волосы Аны Беатрис коснулись его щеки, - Только слепой не увидел бы в этом материале зацепки для серьёзного журналистского расследования. Родственники наверняка хотят знать правду, распутав клубок, мы послужим торжеству справедливости и поделим поровну славу, - слова из губ переливались непосредственно в ушную раковину, и данный вид коммуникации делал их особенно убедительными, разумеется, без какого-либо умысла со стороны говорившей.
Эвандру повернулся к ней лицом, таким образом, что при
разделявшем их расстоянии они почти соприкасались носами, глядя друг на друга в упор.
- Знаете, звучит заманчиво. И, если мы собираемся столь близко сотрудничать, почему бы не перейти на «ты»?
- Я хотела предложить то же самое, - женщина вернулась на место, устремив на него взгляд старательной ученицы, - С чего начнём, Эвандру? Уменя есть кое-какие варианты, но я доверяю твоему опыту.
- Первый этап – ножная работа: встречи со свидетелями, сбор информации. Лучше начать издали и тебе, как бывшей горожанке, нетрудно будет это сделать, придав своему интересу вполне невинный характер, - наставлял он, чувствуя необычайный азарт.
Эвандру давно не испытывал ничего похожего в обществе женщин, даже совсем молоденьких. Впрочем, те напоминали ему Лижию, и он относился к ним как к детям, несмотря на их отнюдь не детские заигрывания. Что до остальных… На них у него, как он сам считал, выработался иммунитет. И вдруг эта персона, ведущая себя то, словно подросток, то, как прожжённая искусительница. Эвандру неожиданно развеселился, ему уже было до чёртиков любопытно, куда это всё может зайти. Одно неоспоримо – обращаться к ней на ты очень приятно.
- А ты уверена, что для тебя в этой истории нет ничего личного? – глаза за стёклами очков сощурились, впиваясь в собеседницу.
Ана Беатрис изобразила на лице лёгкую степень наивности и взгляд не отвела.
- Эвандру, что тут может быть личного? Я уехала из города почти девочкой и большинство присутствовавших на том роковом вечере ни разу в жизни не встречала.
«А об одном-двух, кого встречала не раз, поговорим, когда настанет время», - подумала она.
|
