ЧАСТЬ 2_17
Дьяволица – Nathalia Dill
***
Флавиу не бросился вдогонку Элене. Зачем? Все признания, какие мог ожидать, он получил, большего ему не скажут. Мужчина сел на краешек фонтана, и запрокинул голову навстречу ночному небу, чувствуя себя далёкой галактикой, в которой только что закончились звёздные войны, уступив место миру. Бездна, рябящая светящимися точками, над ним, вела диалог с бездной внутри него и обе превосходно понимали друг друга. Он посмотрел в глаза своему демону, избравшему облик голубоглазой блондинки. И обратил его в бегство, на сей раз не притворное. Бедняжка Элена, из них двоих труднее пришлось ей. Пожалев её, он сумел, наконец, заглушить желание свести счёты за каждый день, прожитый в воспоминаниях о походке, волосах, запахах, прикосновениях, взглядах. Пустое. Она уже наказана, а, что не достаточно сильно, так ему никогда и не хотелось заставить её испытать настоящие страдания. Вполне довольно этих.
Он вернулся взглядом к аллее, и обнаружил, что сегодня звёзды нисходят на землю. Вот ещё одна, не подозревающая, что за ней наблюдают. Стремительно движется вперёд, к какой-то неведомой цели. Газовый шарф летит позади. Марина Лафайетти относилась к категории дам надевающих маску, чтобы заинтриговать, но не спрятаться под её защитой. Огненные перья птицы Феникс не препятствовали узнаванию, даже с того не близкого расстояния, где находился Флавиу. Её-то что сюда привело? Желание поддаться маленьким безумствам маскарада? Может быть, дона Лафайетти и была порту-дус-милагресской затворницей, но её святось внушала серьёзные сомнения. Ну, а он уже последовал рекомендации цыганочки и нашёл себе женщину, почти сразу же снова её потеряв. На этот вечер хватит романтических похождений. Сирано де Бержерак добровольно покидает сцену, уступая Роксану счастливому (и молодому) сопернику. Очарование не терпит принуждения, а он согласен на любые жертвы, лишь бы Элена не утратила своей легкомысленной, драгоценной неповторимости. Даже отказаться от неё и наслаждаться этим сокровищем только на расстоянии.
***
Корсару почудилось что-то знакомое в прошедшем мимо мужчине. Горделивая осанка, характерная посадка головы, уверенная и вместе с тем не тяжеловесная поступь… Меньше недели назад появился в городе, а спутать с кем-либо невозможно, других таких экземпляров здесь попросту не водится. Кажется, он не обратил на него внимания, хотя, кто может ручаться? Ряженый ускорил шаг, желая поскорее разминуться с тем, кому в самый раз пришлась маска римского патриция. Или императора? Он не приглядывался.
Фигура женщины возникла у него на пути так внезапно, что морской волк едва не попятился от неё, словно увидав привидение. Должно быть, она вышла откуда-то сбоку, здесь настоящий лабиринт различных переходов. Он уже собирался продолжить прогулку, как вдруг, поражённый молниеносной догадкой, резко развернулся и нагнал одинокий силуэт.
- Клаудия…
К нему обратилось серебрящееся в неверном искуственном освещении лицо Медузы Горгоны. Холодное, мертвенное, с сиренево-серыми губами, и всего одной змеёй спускающейся на лоб из пышной причёски. Голос вспорол воздух отточенным лезвием клинка – звонко и немилосердно.
- Деодату? Тебе почти удалось застать меня врасплох.
- Я к этому не стремился…
Вице-префект всё-таки отступил назад, смутившись. Клаудия Фрейташ поспешно приблизилась к нему и извиняющимся жестом коснулась плеча.
- Я тоже не хотела на тебя накидываться. Пройдёмся немного?
- Прекрасная идея, - Деодату, как подобает джентльмену, предложил ей руку, женщина охотно опёрлась на неё.
Никогда раньше их дружеские свидания не допускали такого тесного сближения. Держа Клаудию под локоть, ему меньше всего хотелось разговаривать, однако что-то сказать было необходимо, закрепив этот неожиданный успех. Что же придумать, чтобы не отпугнуть её, а наоборот удержать рядом с собой надолго, может быть навсегда?
- Ты узнал меня по запаху духов?
- Что?
- Как-то же ты угадал, что это я.
- Я сам не могу объяснить, - искренне ответил Деодату, - На меня просто… снизошло.
- Поэтично. Особенно в устах заправского ловеласа. Ты и ко мне сейчас пытаешься найти подход?
Она как будто шутила, говорила очень экспрессивно, приподнято, взлетая вверх на окончаниях фраз. Корсар подхватил игру.
- Из любителей погулять часто выходят верные спутники.
- Ты уже женат.
Деодату проглотил заготовленные слова. Его снова обрезали, ткнув носом в очевидное. Что он может предложить Клаудии? Почётную вакансию любовницы заместителя мэра? Статус неофициальной, зато любимой жены? Законной нельзя, они не в Марокко, где разрешается жениться хоть на десятерых, были бы деньги прокормить гарем. Небо в алмазах? Вечную страсть стареющего идиота? Торопись, дурень, дама ждёт от тебя поступка настоящего мужчины, а не слюнтяя. Схвати, стисни крепче, и покажи уже, ради Господа, на что способен. Не ты ли твердил себе столько раз, что достаточно коснуться её, и все проблемы будут решены? Ну, вот он, твой шанс. Чего ж ты мнёшься?
- Кажется, ни для кого в городе давно не тайна, что наш с Жудит брак обыкновенная формальность, - он неловко хмыкнул, - Я никогда это не обсуждал с другими, только с Бабау, однако, к чему отрицать, мы стали чужими.
Глупо получилось. Я так одинок, так несчастлив, утешь меня. Клаудия менее всего походила на женщину с необъятным материнским сердцем, которую размягчили бы подобные излияния. Деодату почувствовал, как напряглась её рука, и мысленно матюгнул свой длинный язык, испортивший превосходнейшие мгновения. Но, может быть, ещё не всё потеряно?
- Не слишком подходящая тема, в такой чудесный вечер, - поторопился он загладить оплошность, - Давай забудем сегодня обо всех проблемах и обязательствах, и просто хорошо проведём время.
Клаудия хотела что-то ответить, но ей не дали этого сделать. На дорожке показалась одна из внучек вице префекта, явно направлявшаяся в их сторону, подавая деду знаки.
- Я буквально на секунду. Узнаю, что ей нужно, и вернусь, - заверил Деодату, шагнув к Элене или Барбаре.
Впрочем, по первым же словам, вырвавшимся стремительной скороговоркой стало понятно, кто перед ним. Элена, к тому же либо чем-то взволнованная, либо слегка нетрезвая.
- Дедушка! Здорово, что я тебя нашла! Ты Леу не видел? Я уже минут двадцать ношусь здесь кругами, а его нигде нет. Можно подумать, прилетели инопланетяне и забрали моего мужа к себе на тарелку!
Вице-префекту вспомнилось, что перед тем, как он покинул пределы пульсирующей сердцевины праздника, примерно в промежуток времени названный Эленой, на глаза ему попался светловолосый мужчина в маске льва, окружённый компанией хихикающих девиц, так и норовивших на нём повиснуть.
- Если твой благоверный изображает царя зверей, то можешь попытаться поискать его вон в тех краях, - указал Деодату туда, откуда недавно пришёл, - И быстрее, мне не показалось, что он скучает в одиночестве.
- Я ему задам! – весело пообещала Элена, - Спасибо, деда. А с кем это ты так мило прогуливался? И куда делась твоя загадочная незнакомка?
Предчувствуя недоброе, корсар обернулся. На аллее не было никого. Клаудия исчезла, воспользовавшись моментом. Ему не следовало расслабляться, это так похоже на неё, пропадать без объяснений.
- Одна приятельница, - дал он расплывчатый ответ, - Мы тут случайно встретились…
- Ну, да, уже поверила! Дедушка, не стесняйся, сюда все шли пофлиртовать, и не только…
По поводу «не только» Деодату был отлично осведомлён. Алешандри Геррейру с подругой, его, разумеется, не заметили, их больше занимало другое… Когда-то Марсела клялась ему, что обожает. Врала, естественно, но как приятно человеку в годах слышать такие признания от молоденькой девушки, пусть даже это откровенная лесть, им же самим неплохо оплачиваемая.
- Бегите, сеньора, а я уж как-нибудь разберусь без вас свидание у меня или что-то ещё, - вице префект легонько хлопнул внучку пониже спины.
- Чао, дедуля! – крикнула Элена, пускаясь вприпрыжку, - Я, могила, можешь не сомневаться!
Деодату остался в некотором ошеломлении. Это надо понимать так, что младшее поколение Перейра поддерживает его, и даёт добро на измену? Настолько далеко он побаивался загадывать, но ему очень хотелось сию секунду снова оказаться в обществе Клаудии.
***
"В этой деревне огни не погашены.
Ты мне тоску не пророчь!
Светлыми звёздами нежно украшена
Тихая зимняя ночь"
Николай Рубцов
А Клаудия находилась совсем рядом. Она стояла за тем же поворотом, который привёл её в эту часть парка, в готовности скрыться подобно тени, если Деодату вздумает броситься на поиски. Взгляд женщины, теперь, когда никто не видел, выражал раздражение и ярость. Иных эмоций, перебирая в уме недавние события, хозяйка ресторана не испытывала.
Едва слышный шорох раздался позади, не там, куда она устремила всё своё внимание. Подошедший, видимо, тоже владел умением не производить лишнего шума. Клаудия не пошевелилась, нервы её, немного разгулявшиеся, уже совершенно успокоились. Кто бы не смотрел сейчас ей в затылок, пусть говорит, что ему нужно, или уходит.
- Вы кажетесь очень одинокой.
Мужской голос звучал участливо, но без навязчивости.
- Не верьте первому впечатлению. Мне захотелось немного побыть в относительной тишине, и только.
- Вполне естественное желание. Так же, как вы, я искал временное укрытие, чтобы сделать передышку. Моя любовь к маскарадам не уменьшилась, однако, чем дольше я живу, тем сильнее ценю островки покоя, среди буйного веселья. Но на острове можно очутиться и вдвоём.
- Действительно, - усмехнулась Клаудия, отвечая лунному свету, в чьём присутствии стыдливо тускнели огни гирлянд.
- Тогда почему бы нам не объединить два наших полуострова? Пары возбуждают меньше любопытства, чем одиночки.
- Я вас знаю?
Сеньоре Фрейташ не удавалось вспомнить, где она могла слышать раньше своеобразную манеру речи невидимого собеседника. А ведь в Порту-дус-Милагрес ей известны все наперечёт. Если не считать, конечно…
- Это имеет какое-то значение? Я вот напрочь лишён представления, к кому обращаюсь. Мы люди в масках, и ни с кем сегодня не связаны, иначе наши пути не пересеклись бы здесь. Вот и всё, что важно. Ах, нет, ещё мне нравится ваш голос, и хочется угостить вас шампанским в одной из тех изящных беседок, напоминающих об эпохе заката французской монархии.
Клаудия невольно рассмеявшись, всё-таки оглянулась. Лавровый венок, лицо, отмеченное печатью надменной жестокости… Нерон.
- Вы умеете уговаривать сеньор…
- Мистерио.
- Это фамилия?
- Нынешним вечером, да.
На лунный диск наползло облако. Цветные лампочки мерцали холодно и неприветливо, не обещая ни радости, ни гостеприимного приёма. Или это только в молодости в бликах карнавалов и рождественских ёлок нам чудится нечто волшебное?
- В таком случае, дона Энигма.
***
Перед молодым мужчиной в обличье араба, предстала одна из распорядительниц маскарада, поигрывая краем откуда-то взявшейся на плечах прозрачной белой накидки в мелких звёздочках. Голубые глаза победно сверкали.
- Я тебя поймала! Сопротивляться бесполезно!
- А я и не собираюсь, - он нежно улыбнулся, - Где твоя сестра?
- Наверное, с любовником? – предположила полумаска.
- Как ты сейчас, да?
- М-м-м… Иногда так тянет поддаться греху…
- А согрешить можно и с мужем…
- Что я делаю неправильно? – интонации полумаски не стали менее влекущими и дразнящими, никто посторонний не заподозрил бы в ней Барбару Барруда да Силва, «скромницу», - Моё подражание Эл, ручаюсь, сбило бы с толку даже Леу, как бы он ни утверждал обратное. Но только не тебя. Почему?
- Потому что я на тебя настроен. С того самого раза, помнишь? И ещё раньше. Ты всегда была особенной.
- Гадким утёнком и шестнадцатилетней старой девой.
- Принцессой, которую нужно только расколдовать. Мне нравятся твои игры «в Элену», но ты и без них удивительнейшая женщина в мире.
Барбара до старших классов не замечала, как смотрит на неё Анжелу. Вот так, вечный наблюдатель, а его немое восхищение проморгала. Наверное, ей интереснее было следить за теми, кто считал её пустым местом, откровенно презирая. Не потому что она завидовала, или хотела бы им подражать, ничуть не бывало. Скорее из исследовательского желания понять, что они собой представляют. А Анжелу вёл себя столь же тихо и застенчиво, как сама Барбара, к тому же сидел все эти годы на задней парте. Потом он ей признался, что специально не хотел менять место – оттуда было видно каждое движение «девочки с золотыми волосами». И для Анжелу существовала только одна такая девочка, не её сестра, а именно она, Барбара.
Не с этого ли началась её любовь к нему? Легко влюбиться в благодарность за то, что любят нас.
В 16 лет Анжелу уже нельзя было назвать неприметным. В нём проявилась красота матери – мулатки Селмы, грациозная, но более мужественная. Однажды он всё же решился, и, заливаясь румянцем, пригласил Барбару в кафе, поесть мороженое. Она удивилась, однако отказываться не стала. Было ещё несколько прогулок в то же кафе, и совместных возвращений из школы, когда Элену что-либо задерживало. Барбара не придавала этим сопровождениям большой важности, её вполне устраивало, что Анжелу почти не разговаривает, не мешает её мыслям, а просто идёт рядом, как будто сам по себе. Всё изменила первая громкая вечеринка Элены. О ней ещё долго вспоминали в городе, а жизнь Барбары до того, в сущности, цельная, с того дня разделилась на две части.
Она без особого воодушевления уступила Элене, настаивавшей, что будет невероятно круто изобразить двойников. В глубине души Барбаре казалось, что затея обречена на провал. Ну, не сможет она прикинуться другим человеком, пусть даже изученным до мельчайшей крупинки. Обязательно чем-нибудь себя выдаст, а, вероятнее всего, элементарно растеряется перед «зрительным залом», всё перепутает, испортит, сорвёт шоу Эл. Так она ей и сказала, протягивая обратно помаду, тени и модный прикид. Барбаре очень не хотелось расстраивать Элену, но…
- Не гони волну! – заявила сестра с деловым хладнокровием профессионального киллера, - Всё у нас получится.
И ведь не ошиблась!
Барбаре, поначалу с внутренней неуверенностью копировавшей манеры Элены, оказалось достаточно одного восхищённого, не узнающего взгляда, чтобы полностью вжиться в роль, начав получать странное удовольствие от перевоплощения. Завидев Анжелу, державшегося по обыкновению особняком, Барбара решила испытать свои чары на нём. Невинно пофлиртовать, ничего больше. Она так никогда и не рассказала ему, что была тогда, с ним, не только Эленой-2. Её подхлестнула шальная фантазия, и Анжелу получил общество раскованной, сексуальной, не отягощённой предрассудками женщины, лет на 20 старше именинницы. Он был так же скуп на слова, как по дороге домой, после уроков. И всё зашло дальше, чем планировалось. А когда Барбаре стало ясно, что Анжелу сразу же понял, кто она, ей уже без всякого притворства захотелось ответить на влюблённость этого славного паренька. Потому что он был её первым мужчиной. Потому что он был первым мужчиной, который её разглядел. Потому что с ним ей было очень хорошо в тот раз, и её не тянуло проверять, будет ли так же или лучше с другими парнями (как, несомненно, поступила бы тётя Сокорру). Их с Анжелу чувства прошли нехитрые испытания любой супружеской пары – взаимная послесвадебная притирка, рождение ребёнка – и Барбара сегодня могла бы присягнуть на чём угодно, что любит своего мужа.
- Наслаждение должно быть греховным, - произнесла она именно то, и именно так, что и как сказала бы в подобной ситуации та женщина, с которой Анжелу, сам об этом не ведая, занимался любовью пять лет назад и много раз впоследствии, - Ну же, иди ко мне, мой дикий зверь. Пошалим.
Анжелу издал тихое рычание.
***
И, конечно же, Феликс потерял Лусинью. Девушка растворилась в людском потоке, а, когда он, прокладывая себе путь, добрался к ближайшему «берегу», её уже нигде не было видно. Понимая всю безнадёжность предприятия, парень двинулся на розыски, немного посомневавшись, не лучше ли держаться вблизи от скамеечки, где они сидели, чтобы Лусинья могла вернуться за ним. Но входит ли это в её планы? Что если она попросту удрала, предоставив ему самостоятельно выпутываться из передряги. Феликс вспомнил предостережение «цыганки». Девчонки могли сговориться между собой, они-то, в отличие от него, друг с другом не вчера познакомились. Не зря ему показалось, что Лу как-то неестественно себя вела на входе. Ну и чёрт с ними. На маскараде не заблудишься, здесь все пришельцы из космоса, а дорогу до пансиона он найдёт теперь с завязанными глазами. В общем, весёлый вечер продолжается, только уже без партнёрши. Он свободен.
По дороге Феликсу встретилась женщина в жутковатом гриме, весьма натуралистично имитирующем паралич одной стороны лица. Глаз её закрывала повязка. Что за дикая мысль, так поиздеваться над своей внешностью? И кого она изображает? Атаманшу разбойников? Выходца с того света? Оригинальная тётка.
Чем же заняться? Неподалёку раздавались взрывы хохота, там, очевидно, работал какой-то аттракцион, или разогревали гостей приглашённые затейники. Феликс подошёл рассмотреть фигуру исполинского негра, почти полностью обнажённого. Внезапно великан подмигнул юноше и тут же снова застыл, как лишённая души статуя, произведение рук искусного мастера.
На аллею вылетела стайка чертей, тоже, скорее всего, специально нанятых хозяевами для создания ещё большего сумбура. Слуги дьявола носились взад-вперёд, бесцеремонно цеплялись к гуляющим, растаскивали парочки, предлагая девушкам бросить этого урода, а их спутников искушали всевозможными запретными соблазнами сексапильные демоницы в обтягивающих красных топиках и длинных перчатках того же цвета. Кого-то, к крайнему неудовольствию, выволокли прямо из беседки, вынуждая принять участие в шутке. К Феликсу, положив руки на колышущиеся бёдра, приблизилась адски симпатичная брюнеточка.
- Я могу дать тебе всё, что ты только пожелаешь, - залихватски подмигнула она, - А взамен возьму лишь капельку твоей крови.
- И мою бессмертную душу?
- Это без вариантов. Но сделка выгодная, гарантирую. Ещё никто не жаловался. Протяни руку.
Феликс из любопытства подчинился. Чертовка вцепилась в него мёртвой хваткой и увлекла вперёд, бросив на ходу:
- Хватай первого, кто подвернётся!
Следующим в их цепочке стал зазевавшийся Аладдин. Коллеги дьяволицы тоже не ловили ворон, и не прошло минуты, как все они «змейкой» уже неслись очертя голову, испуская нечленораздельные вопли, причём, кто орал громче – бесенята или «грешники», было решительно не разобрать. Перед глазами, мелькало, в ушах гремело, ладони взмокли от пота. И вдруг… Черти куда-то исчезли, словно получив неслышимую команду. Остальные обалдело озирались, прикидывая, где очутились и запоздало хватившись своих компаньонов. Феликс поискал глазами Лусинью, нет, никого похожего. Народ медленно разбредался, аллейка пустела. Надо выбираться поближе к жизни, бродить одному на неведомых дорожках, ему совсем не улыбалось. Однако иллюзию вакуума в тот же момент грубо развеял донёсшийся из-за высоких кустов подрезанных в форме стада жирафов девичий голос.
- Да здесь он, вместе со всей бандой. Пользуйся случаем, детка – если не сегодня, то когда?
- Я не могу, - отвечавшая говорила сердито и упрямо, видимо продолжая давний спор.
- Меня заколебало слушать этот бред. Всегда могла, а теперь не можешь?
- Он не такой. И думает… ты же понимаешь!
- Что ты целка? Тоже мне проблема! Преподнеси ему сюрприз.
- Нет, только не так. Это всё испортит.
- А как?
- Пока не знаю…
- Ну, дело твоё. Я вообще не въезжаю, что ты в нём нашла. Он же полный…
- Прекрати.
- Ладно, проехали.
Феликс осторожно отошёл, стараясь не обнаружить своё присутствие. Девчоночья перепалка была забавной, но подслушивать всё же не стоило. Он сделал несколько шагов по направлению к центральной аллее и тут сзади кто-то ухватил его за пиджак.
***
- Вот ты где! – Леонарду сдвинул на макушку львиную голову и беспечно помахал жене, - Мы тебя потеряли.
- Что-то незаметно, - Элена сложила губы, будто готовясь ехидно присвистнуть, однако, так и не сделала этого.
- Но как же! Я сколотил специальную поисковую группу, - Леу кивнул разом на всех девушек, скучившихся возле него, - Привлёк лучших…
- Собак-ищеек, - бросила она с обольстительной, уничтожающей улыбкой.
Девицы подобрались. Когда Элена только приблизилась, они выглядели хозяйками положения, держась развязно и нахально. Ей не впервые доводилось наблюдать подобную картинку, и конец всегда был один. Дурочки – Леу может казаться лёгкой добычей или отчаянным ловеласом, которого нельзя оставить без присмотра, но это лишь игра. Игра для них двоих.
- Можешь распустить свою свору. Я уже здесь, и моей драгоценной персоне ничего не грозит.
Наиболее безрассудное из созданий пискнуло:
- Леу, ты же обещал…
Леонарду Паэс был сейчас хорош, как Бог. Нет-нет-нет, какой там Бог? Он был дьявольски великолепен. И у неё, всего пятнадцать минут назад, ещё оставались сомнения?
Её муж, с видом безграничного снисхождения, которое высшие существа проявляют к смертным, обернулся на голосок. Девичья стайка, мгновенно онемев, и забыв о претензиях, пожирала его глазами. Элена ощутила прилив гордости.
- Помнится, я сказал, что мы отменно проведём время?
- Да, да! – нестройным хором пропели пташки.
- Но в тот момент я был холост, - почти отечески пояснил Леонарду, - А теперь, сеньориты, пришла моя супруга, и она имеет полное право увести меня от вашего приятного общества. Весёлого вечера!
Бедняжки снова проглотили языки, на сей раз, видимо, сражённые красноречием Леу. Ничего странного, Элене тоже потребовался не один месяц, чтобы свыкнуться с его «выпендрючками». Зато теперь она даже находила их возбуждающими. Нет, что ни говори, а ей чертовски повезло с замужеством!
- Куда мы идём? – спросила она, когда завистливые взгляды перестали обжигать спину, за дальностью расстояния.
- Туда, где сможем продолжить программу, которую мне пришлось начать в одиночку.
- Но я душа праздника, - попробовала протестовать Элена, - Без меня всё здесь развалится!
- Хоссподи! Пусть это беспокоит Барби, вы же друг друга дублируете! Я хочу побыть со своей женой тет-а-тет, и, честное слово, мне плевать, будет ли кто-то остро ощущать её отсутствие. Главное, чтобы им не оказался твой покорный слуга.
И он буквально потащил её за собой, как на буксире. Элена и не думала сопротивляться – приятно иногда очутиться в шкуре жертвы похищения, и подвергнуться лёгкому насилию, абсолютно безвредному.
***
За плечом Феликса обнаружилась девушка, в коротком, переливающемся сверкающими чешуйками топе и ещё более символической юбке. Её лицо скрывала маска фантастической птицы, с радужным оперением, волосы, густые и роскошные, спускались ниже пояса.
Феликс не успел произнести, хотя бы «Привет. Мы знакомы?». Без каких-либо прелюдий она обхватила его, прижав к полуобнажённой груди, заслуживающей того, чтобы её демонстрировали всему миру. Губы бессовестно и агрессивно впились в его рот, язык проник внутрь… Стремительно атакованный, он сдался без боя, а через секунду сам перешёл в наступление, бездумно тиская упругую плоть, не отрываясь от ротика, сулившего миллионы удовольствий. Он был молодым, здоровым мужчиной, чьё естество пробудила хорошенькая самка.
Однако прикосновение пальцев к ширинке, вместо мощного электрического разряда, подействовало отрезвляюще. Феликс перехватил руку неизвестной валькирии, и, снова обретя контроль над собой, ловко уклонился от предлагаемых соблазнов. Девушка уставилась на него с изумлением, тут же превратившимся в ярость.
- Спокойно, спокойно.
Парень поспешно отодвинулся дальше, ещё решит его разукрасить своими длинными, кроваво-красными ногтями.
- Что ты себе позволяешь?! – прошипела красотка, как будто речь велась о попытке изнасилования.
- Интересный вопрос.
- Тебе понравилось, я же видела!
- Мы оба ничего не могли видеть, но, да, понравилось. Было… крышесносительно.
Это признание немного задобрило воинственную особу.
- Чего же ты ждёшь? – она направилась к нему, нимало не маскируя похоть, древнюю, как мироздание.
Однако у Феликса отпало всякое желание предаваться страсти с вавилонской блудницей.
- Вообще-то, я здесь не один.
- Да кого это волнует?
Теперь он узнал её. «Наставница», объяснявшая, вон за теми кустами, подруге, что девственность в наши дни не котируется. И такое замшелое понятие, как «верность», судя по всему тоже.
- Меня. Не хочу, чтобы моя спутница нас застукала.
- Ты сдрейфил что ли? – с недоверием протянула пышноволосая.
- Мне просто не нужны неприятности, - примирительно запротестовал Феликс, параллельно взвешивая шансы встретить Лусинью до ухода с вечеринки.
- Козёл!
Девица придала этому слову весь спектр презрительного сочувствия, которого достойны лохи вроде него, и царственно удалилась, показав на прощание абсолютно голую спину.
Феликс оценил увиденное, как оценил бы карнавальное дефиле танцовщиц самбы. Красивое тело, но, не терять же теперь голову из-за каждой спинки или попки. Он поддался неожиданному напору, и не раскаивался, а становиться чьей-то эротической игрушкой на вечер, извините. Порту-дус-Милагрес сегодня расщедрился на сюрпризы – пока довольно забавные. А луна… она что, в самом деле, здесь никогда не убывает? Надо будет спросить при случае Сандовала, или доктора Родригу, и надеяться, что те не поддержат мистификацию Лу.
***
Элена позаботилась о том, чтобы на её празднестве ни в чём не ощущалось недостатка. Даже в такой не гармонирующей с общей атмосферой вещи, как возможность скрыться от целого мира. Тут и там парочки вдруг, словно сквозь землю проваливались, выныривая, спустя время, с блаженным и загадочным выражением лиц. Вот и сейчас двое отыскали уголок, укромнее некуда, где за ними могла подсматривать только луна. Они целовались уже минут десять, находя это занятие всё более увлекательным и постепенно растворяясь в нём. Маска девушки, миленькая мордашка зайчихи, начала медленно съезжать набок. Она бы и не заметила, легко дав снять с себя всё, предмет за предметом, но феерическое парение в невесомости прекратилось, вернув её на отвратительно твёрдую землю.
- Малышка Пэт? – пальцы ухватили заячье ухо, и потянули вверх, - Ну, конечно, это ты, искательница приключений.
«Малышка» взбесило Патрисию, однако для демонстрации задетого самолюбия момент не годился.
- Ладно, Касс, ты меня раскусил, - она невинно похлопала длинными ресницами.
Глаза её блестели, раскрасневшееся личико было совсем близко от Кассиу. Тот аккуратно увеличил расстояние между ними.
- Патрисия, тебе лучше уйти.
- Я так не считаю, - ответила девушка с обескураживающей бесхитростностью.
- Ты сама не понимаешь, во что ввязываешься, а заодно и меня пытаешься втянуть, - Касс стянул свою маску, - Это не баловство, поверь.
- Мы уже зажигали в «Бардаке», - напомнила Пати, - Было весело.
- Пэт не хулигань, - Кассиу шутливо поднял указательный палец, - Не делай вид, будто танцы и поцелуи одно и то же. Тебе нужен кто-то твоего возраста, а не старик из друзей твоего брата. Поэксприментировала? Удовлетворила любопытство? Теперь возвращайся к Изабел, расскажи, как поставила меня в глупое положение.
- Отлично, шеф, я выполню ваши указания! - звонко отрапортовала Патрисия, и, послав воздушный поцелуй, убежала, бросив парня слегка обалдевшим.
Точно над головой Касса плыла по небу огромная, опаловая луна, окружённая насмешливо подмигивающими звёздочками. Взглянув на них, он с удивлённой улыбкой дотронулся до губ.
***
Течет шампанское рекою,
и взгляд туманится слегка,
и все как будто под рукою,
и все как будто на века.
(Булат Окуджава)
- Я почти успел забыть, какая здесь невообразимая луна, - сеньор Мистерио отпил очередной глоток охлаждённого шампанского, - Один местный поэт назвал её красавицей Баии, не имеющей соперниц, потому что никто не может равняться с ней. Нас не станет, умрут эти деревья, сам город превратится в далёкое воспоминание, а она будет так же прекрасна.
- К необычному трудно привыкнуть, но, когда долго живёшь рядом с ним перестаёшь замечать. Луна становится просто большим фонарём, зажигающимся по ночам, и уже не думаешь о её особенностях.
- Если не с кем смотреть на неё.
- Лунным светом любуются в молодости, - Клаудия следила за бликами, затеявшими на стекле бокала какую-то непостижимую земным умом игру.
- Я покинул Порту-дус-Милагрес очень молодым.
- Конечно, я сюда приехала лишь 15 лет назад, это не срок, однако ни разу мне не доводилось слышать о семье по фамилии Мистерио, - она опустила бокал на столик и, впервые за время, миновавшее после ухода официанта, принёсшего напитки, повернулась в его сторону.
Император, напротив, не торопился встретиться с ней взглядом. Луна, казалось, зачаровала его, и эти чары было не одолеть незначительному женскому присутствию. Однако он всё же снизошёл до ответа.
- Хотите услышать мою исповедь?
- Я не любопытна.
- Значит, мне почудилось, что вы меня ловите на оговорке?
- Разумеется. Я поддерживаю беседу, глядя на безжизненную планету, которую так обожают превозносить стихотворцы и романтики.
- Вы считаете её безжизненной?
- Пожалуй, в данный момент я думаю о ней, как об огромной иллюзии. О чём-то, что все наделяют мистическими свойствами, чему приписывают человеческие желания и побуждения. На неё гадают, ей поклоняются, о ней написаны миллионы страниц. Как бы посмеялась сама луна, будь у неё возможность внимать этим бредням, блуждая по небу. Но она… мертва. И, в отличие от других мертвецов, никогда не была живой.
- Вы говорите ужасные вещи, - произнёс Мистерио с восхищением, лишь оттенённым необидной иронией - Да так спокойно, что мороз по коже подирает. Должно быть, к лучшему, что люди не задумываются об этом, иначе им пришлось бы возненавидеть ночное небо, и жизнь стала бы ещё беднее радостями. А, может быть, вы пытаетесь убедить себя в том, во что в глубине души не верите?
- Нет… - она запнулась и, уже твёрже, повторила, - Нет. Когда-то ночи подобные этой и меня наполняли совсем иными ощущениями, но бесконечно давно.
По небу чиркнула падающая звезда. Вот сейчас горела на своём месте, и вдруг сорвалась, полетев вниз. И так же непредвиденны были следующие слова её собеседника, ничем из ранее сказанного не подготовленные.
- Чтобы вспоминать порой требуется немалое мужество. Я, например, последний в роду Баррусов. Мой отец, мать, братья и сестра – никого не осталось в живых. А у тебя кто-то есть?
- Разве мы перешли на «ты»? – только и нашлась, что ответить она на эту обезоруживающую откровенность, граничащую с наглостью… если бы не почти невозможное понимание, как будто нашёлся человек, прочитавший не её мысли (это было вовсе лишним), а заглянувший намного глубже.
- Ты возражаешь?
- Не особенно рьяно, но… Впрочем, отбросим формальности и представим, будто всё произошло по обоюдному согласию. Я была единственным ребёнком, потом счастливой женой в бездетном браке. Сейчас, независимая, самодостаточная вдова и это меня тоже устраивает.
- А тоска о тех, кого не вернуть?
- В какой-то момент, она меня едва не уничтожила, - без обиняков признала Клаудия, - Жизнь лишилась всякой ценности, так я считала.
- Что же изменилось? – Баррус смотрел на неё с выражением крайней заинтересованности.
- Пришло понимание, не сразу, естественно, понадобилось время, что ценность заключена в самой жизни. И это богатство принадлежит нам, пока мы дышим, поэтому не может быть ничего глупее, чем разбрасываться им впустую. Тогда я отпустила прошлое и выгодно поместила мой «капитал», до настоящего дня не пожалев об этом решении.
- Редко кто может сказать о себе то же.
- Чаще, чем тебе кажется. Только в нашем городе я знаю такого человека – сеньору Васконселус. Однажды мы разговорились, и я услышала свою историю, однако, думаю, не всю. У доны Адрианы есть дочь, полагаю, период после смерти отца был для неё тяжёл не одной болью утраты. Благодарение Господу, я по дороге ошибок и отчаяния шла без попутчиков, отвечая лишь за себя, - в её вздохе действительно чувствовалось облегчение.
- Лучше путешествовать в одиночестве, чем со скверной компанией, - рука Барруса, лежавшая на поверхности столика, словно невзначай, переместилась совсем близко, - Мы незаметно допили наше шампанское. Закажем новое?
- Предпочитаю сохранять трезвую голову. Немного разогнать кровь, ощутить приятное, покалывающее тепло во всём теле и на том остановиться.
Это звучало провоцирующе. Клаудии нравилось иногда легонько поддразнивать Деодату во время их «дружеских» разговоров, главным образом, чтобы не «заржаветь». А с мужчиной, сидящим вполоборота к ней, всё получилось ещё проще. Пожалуй, даже слишком просто.
Отавиу (она прекрасно помнила его имя) отреагировал сочным смехом. Как будто кто-то сильно, коротко нажал басовые клавиши пианино.
- Надеюсь, ты не подумала, что я собираюсь тебя споить?
- У меня возникло предположение, что ты ищешь способ продлить наше добровольное изгнание. Но для этого не обязательно осушать фужер за фужером.
В действительности её не больно, но осязаемо куснуло беспокойство. Если, выпив один бокал, она тут же поддалась порыву, затронув темы, которых никогда не касалась, общаясь с немногочисленными знакомыми (включая Деодату), что последует дальше? И не на это ли рассчитывает Отавиу Баррус?
- Разгадка банальна, здесь подают превосходный брют. А пить, когда дама больше не хочет, по меньшей мере, пробел в воспитании. Однако, - сеньор Мистерио наклонился вперёд, так, чтобы она могла видеть выражение его глаз - это не значит, что я буду страдать от отсутствия шампанского.
- Поставщиком вин на празднике, скорее всего, был «Поцелуй вампира», - провела экскурс для приезжего Клаудия, - Это не компания создающая спецэффекты к фильмам ужасов, а небольшой ресторан, один из самых популярных в городе. О его погребке рассказывают сказки «1001 ночи».
- И не преувеличивают, в чём я убедился, пообедав там. Но неужели ты знаешь о достоинствах их ассортимента только понаслышке?
- Как-то так вышло, что мне никогда не представлялся случай что-нибудь заказать в «Поцелуе».
И кто бы мог уличить её во лжи? Разве что собеседник владел тем же талантом проникать за маску? Клаудия поднялась, подошла к ажурному парапету, и, бросив мимолётный взгляд на парк, отвернулась. Тень, нечёткая, серебристо-серая, вытянулась перед ней, стрелкой указывающей верный ориентир.
- В таком случае, сеньор Баррус, я обязана наверстать упущенное, - её голос наполнился азартом, - Вообразим, что мы в заведении, которому вы дали столь лестную рекомендацию и выпьем ещё шампанского!
***
Патрисия не слишком рассчитывала выполнить данное Кассу обещание. Изабел, с которой они расстались совсем недавно, могла сейчас находиться где угодно, и с кем/на ком угодно. Собственно, большой глупостью было ожидать, что Бел хотя бы пять минут останется одна, настолько это не сочеталось с её темпераментом самки божьей коровки. Статью о сексуальности насекомых раскопал в Интернете Орланду, когда им исполнилось 12 и некоторые факты прочно засели в памяти Пэт. Потом они стали старше, секс перестал быть только темой для неприличных анекдотов, рассказываемых за школой на переменках. Тут-то и выяснилось, что Изабел, наверняка считающая себя тигрицей, или пантерой… типичная божья коровка. Периодически Патрисии приходило в голову, что неплохо бы размножить такую статейку на ксероксе и раздавать на улице некоторым особам, шага не делающим без сознания своей неотразимости. Марселе дус Сантуш, или Денизи Мота, допустим. Обе, конечно, переросли Бел, но от иллюзии «я королева джунглей», похоже, так и не избавились.
- Бел? – девушка, послушно двигавшаяся в том направлении, куда её развернул Кассииу, остановилась возле скамейки-раковины, приютившейся в маленьком гроте, - Почему ты здесь сидишь?
Что бы ни произошло, выглядела Изабел сногсшибательно, так же, как до ухода Пэт навстречу неизвестности. Поза роковой женщины, трагически откинутая чуть назад голова, лицо – застывшая маска мрачного цинизма. Словом, при ослепительной внешности и шикарных волосах, ниспадавших именно в ту сторону, в которую нужно, эффект получался ого-го. Патрисия села, и приготовилась внимать чему-то душераздирающему.
Грудь Изабел взволновалась и снова опустилась.
- Помнишь, - начала она тоном не предвещавшим, что конец у истории будет счастливым, - перед тем как ты ушла на поиски своего… за кустами стоял парень?
- Нет, - не стала врать Патрисия, - Я туда не смотрела.
- Неважно. Это был тот самый, которого мы видели, когда катались.
- А-а-а… - теперь Пати имела представление о чём пойдёт речь.
- Я сразу узнала его спину…
Ничего удивительного. Инстинкты Бел довели бы её до Китая. И она так крутила в тот день головой (сидя за рулём!), что спину симпатичного кадра должна была изучить очень хорошо.
- И, естественно, решила подойти.
Естественно!!!
- Что было дальше? Вы поладили?
Изабел интерпретировала вопрос абсолютно правильно. Прекрасное лицо стало ещё надменней.
- Этот недоумок, бэби, упустил свой шанс, - с ледяным бешенством сказала она, как отрезала, - Всё шло отлично…
Что в переводе означает: «Я уже готова была залезть ему в штаны»…
- …и вдруг он заявляет, что с него хватит. Потому что его подружка
болтается где-то неподалёку и может случайно на нас наткнуться. Гадёныш меня просто кинул!
«А, по-твоему, ты заслуживаешь большего?» - безучастно подумала Патрисия, - «Ты же дура, Бел. Я к тебе хорошо отношусь, но ты редкостная дура. Вот зачем ты мне всё это выкладываешь? Пора уже учиться держать личное при себе, ни перед кем не обнажаясь. Впрочем, кому я это говорю? Мисс Эксгибиционизм?».
- Я тащусь от таких «объяснений», - отплясывала Изабел на косточках позорно смывшегося слабака, - Нацепил бы майку с надписью: «Я ношу пояс целомудрия» и не отчаливал далеко от своей мамочки! Ладно, пошёл он… Теперь рассказывай, как твои достижения, - благосклонно разрешила она, по-видимому выговорившись.
- В общем, нормально, - Пати старательно улыбнулась, - Для первого раза… ага.
- Что-то ты немногословна.
- С утра такая. Бел, ты меня знаешь тысячу лет. Не люблю я трепаться о свиданиях. Проехали, а?
Её ответ явно не одобрили.
- Твоё дело, конечно. Вырывать признания под пытками не буду, не жди.
- Тише, - Патрисия похлопала подругу по коленке.
- А кто тут шумит?
- Не ты?
- Вот ещё!
Изабел схватила лежавшую между ними маску. Пэт тоже вернула на физиономию временно снятую «зайку». Настроение у неё было приподнятое, хотя Бел, если бы услышала подробности, этого ни за что не поняла бы. Вечер продолжался.
***
Человека затаившегося в удачно выбранном клочке темноты не надо было учить маскировке. Женщина, за которой он сейчас наблюдал, ни разу не заметила его внимания к своей персоне. Так же, как 20 лет назад не знала, не ведала, что он приглядывает за ней и боссом. Что более важно, не догадывался об этом и сам босс, иначе прикончил бы его в два счёта. Но он на многое тогда насмотрелся. И прикидывал, как можно с умом использовать то, что видел, да не получилось. Тогда.
Сначала ему невдомёк было, что это она. Ту историю давно похоронили, со всеми участниками. Однако он привык доверять своим глазам. Если что-то не даёт покоя, нужно с ним разобраться. Она сильно изменилась, почти ничего общего с той, другой. Только взгляд, голос, некоторые жесты, так хорошо ему запомнившиеся. Но и их оказалось достаточно, чтобы, в конце концов, перестать открещиваться от очевидного. Дона Адма вернулась. Она воскресла.
***
Гостья в маске чёрной пантеры могла скрыть лицо, но то, как она двигалась, безошибочно выдавало её молодость, уже отошедшую далеко в сторону от юности, однако ещё не причалившую к рубежу зрелости. Померещилось ей, или этот тип тоже здесь, среди гуляющих? Не очень-то похоже на него просто так прийти повеселиться, забыв о чести мундира. Впрочем, фигуру, возбудившую её подозрения, ни на шаг старалась не отпускать пухловатая девица, поэтому можно для самоуспокоения предположить, что если он сюда явился, то не добровольно. Ай-яй-яй, неужели и на бравого комиссара нашлась управа? И так быстро? Заметив в шаге от себя поднос с напитками, словно паривший в воздухе, женщина
решительно взяла бокал. Всего лишь третий за вечер.
- Что-нибудь ещё?
Ничего подобного, подносы пока не научились летать. Этот, покачивая, держал перед ней на трёх пальцах некто с ярко разрисованной головой попугая. И с очень знакомым голосом.
- Вы акробат? – осведомилась она, почему-то не слишком любезно.
- Нет, но стану, только скажите.
- Представьте, не скажу. Будет совсем не смешно, если вы начнёте жонглировать бокалами и перебьёте их. Да, держите поднос крепче, он уже съезжает.
- Ох! – попугай в последнюю секунду подхватил хрупкую сервировку.
- Отвлеклись? – немного подобрев, выразила сочувствие пантера, - Бывает, не переживайте. Но испорченное платье я бы вам не простила.
В боковом разрезе белого миди мелькнула точёная, загорелая нога. Платье сидело на ней с естественной элегантностью и шиком, доступным, должно быть, лишь профессиональным моделям – объекту бессильной зависти всех прочих дам и богинь.
- Куда же вы? – спохватился официант, фигляр, или кем на самом деле был этот ряженый.
- К друзьям – указала она рукой, держащей бокал, вперёд.
И тут же остановилась, получив в спину, точно между лопаток, нахальное:
- Но вы здесь одна!
Ситуация нуждалась в прояснении. А кое-кто в уроке, преподать который может только умудрённая житейским опытом тётушка приятеля. Извини, друг, ты сам напросился.
- Не знала, что за мной следят.
- Я видел, как вы выходили из машины.
Смутить попугая было трудно, но она твёрдо намеревалась ощипать ему пёрышки. Хочет игр и притворства, что ж, поиграем немного.
- В этом случае вы должны были заметить моего сопровождающего, - пантера приближалась, обнимая ножку бокала нежно, словно стебель цветка.
Волосы она сегодня распустила – подзадоривающий контраст романтичной невинности (белое платье, безыскусная причёска) с маской, изображающей одно из самых загадочных и сексуальных животных.
- Так получилось, что и автомобиль оказался мне отлично известен, - продолжал ловелас, - Его номерные знаки я помню не хуже, чем телефон владельца. Мы с ним, кстати, старинные приятели.
- Старинные? У меня это слово всегда ассоциировалось с цифрами от ста и выше.
Попугай отреагировал воспитанным смешком.
- Тогда бы я сказал «древние».
И тут вопрос всего несколько часов назад прокручиваемый ею в мыслях пришёлся исключительно к месту.
- А как бы вы назвали настойчивость, переходящую в навязчивость? Приставание? Психологическое насилие? Охмурёж? Или в вашей копилке
родного языка найдутся более красочные эпитеты?
Силуэт её визави причудливо изломился в иллюзорном фонарном свете, приняв танцующую позу гибкого, в любой момент готового к очередному па Арлекина.
- Если подумать… Восхищение, завоевание. Но охмурёж мне нравится больше, чем любые другие варианты. Предлагаю присудить ему победу.
Женщина пригубила янтарную жидкость.
- Послушайте, Элиу, не пора ли перестать ломать комедию?
- Вы меня раскрыли? Раз так, к чему эта официальность?
Мария Луиза Албукерке ещё немного посмаковала питьё, прежде чем ответить.
- «Вы» или «ты», по сути ничего не меняет. Как бы я к тебе не обращалась, уйду отсюда одна.
- Почему ты так категорична? – Элиу, похоже, ни на миллиметр не собирался сдавать позиции.
- Потому что попугаи и пантеры не летают в одной стае. То есть, я имела в виду, не бегают… В общем, ты понял.
Ей одновременно хотелось расхохотаться над нелепой ситуацией и нагрубить незадачливому ухажёру. Начинало сказываться расслабляющее воздействие крепких напитков. Малу вдруг стало душно в маске, и она сняла её, чтобы почувствовать на лице дуновение вечерней прохлады.
- Ты бесподобна, - Элиу вернул поднос на столик и тоже освободился от карнавальной личины, давая оценить восхищение, горевшее в его глазах, - Теперь мы принадлежим к одному биологическому виду. Согласен, прозвучало не особенно изящно, но я импровизировал на ходу.
Светлые, вьющиеся волосы юного денди слегка растрепались, что, впрочем, лишь усиливало обаяние. Ну, просто байронический герой, порочный и неотразимый. Мария Луиза призвала на помощь всё имевшееся хладнокровие, заставив себя смотреть жёстко, не поддаваясь попыткам растормошить, как не поддалась бы им вон та ледяная статуя.
- Элиу, ты утончённый юноша. Но между нами шесть лет разницы. Мы друг другу подходим так же мало, как попугай и пантера. Хочу сказать, подходим для чего-то серьёзнее, чем непродолжительная прогулка вдвоём.
- Позволь мне доказать, что ты заблуждаешься.
- Ты меня любишь?
- Нет.
Бедный мальчик. От неожиданности сказал правду раньше, чем сообразил, какую глупость совершает. Малу даже сделалось жаль его, но это была жестокая жалость. Подобная той, которую испытывает стрелок к поверженному оленю. Мучить Мигела её отчего-то не тянуло, а Элиу в роли жертвы определённо пробуждал садистские наклонности.
- Вот видишь.
- Постой, так нечестно! – запротестовал он едва ли не обиженно, - Ты нарочно меня сбила с толку.
- Помешав сочинить очередной экспромт? Не сомневаюсь, он польстил бы
самолюбию многих женщин.
- Мне не нужны многие, Малу. Мне нужна ты.
А в нём пропадает актёр. Чтобы так проникновенно говорить записные банальности, необходим талант. Увы, в данном случае, расходуемый только на волокитство. Произнести это вслух? Всё же, комплимент, в некотором роде. Но, нет, с цинизмом также важно не переусердствовать.
- Нужна, для чего? Ты не влюблён и сам это признал. Значит, из спортивного интереса? Со сверстницами скучно, в борделе профессионалки, там о чувствах и речи идти не может.
- Малу… - Элиу выглядел шокированным, хотя пытался произвести впечатление бывалого распутника, коему море по колено.
- Не бойся смутить моё целомудрие. Я прекрасно знаю, где любит проводить ночи Кассиу. Вполне естественно, он ездит туда не один, в компании веселее. Или тебе в новинку, что женщины могут рассуждать о проституции так же легко, как болтают между собой о платьях и туфлях?
Товарищ её племянника быстро сориентировался.
- Ты же понимаешь, это обыкновенная физиология. Если бы я встретил кого-то, с кем хочу быть вместе, платная «любовь» мне больше не требовалась бы. И кто осмелится утверждать, что такая встреча уже не произошла?
Марию Луизу разобрало любопытство. Элиу изначально вёл себя очень мило и обходительно. Однако нынешним вечером он, как будто, поставил все фишки на непременный выигрыш, не жалея ни сил, ни способностей, чтобы получить его. Откуда столько пыла? И что за этим в действительности кроется? Ей не верилось, что дело лишь в упрямом отказе смириться с поражением, но менять принятое на яхте решение было попросту неохота. Тайны мальчишек того не стоили.
- Меня не привлекает судьба трофея, - сказала она откровенно, - Даже ценного, которым дорожат и водружают на видное место, чтобы показывать гостям. Я предпочитаю делать собственный выбор, Элиу, и почти никогда не обсуждаю этого с мужчинами. Так что, в некотором роде, тебе повезло. Ты не покорил меня, зато услышал правду, как она есть.
Элиу, словно бы, погас у неё на глазах. Исчезли горячность, нетерпение, артистизм, осталось одно оскорблённое эго, в человеческой оболочке, желающее, во что бы то ни стало сказать последнее слово.
- Я ошибся, Малу, - протянул он презрительно, - Думал найти здесь чувственную, интеллектуальную женщину, лишённую обывательских предрассудков, а нарвался на скучную лекцию ярой феминистки, боящейся своего естества. Кто бы мог предположить, что роскошная форма скрывает такое пресное содержание.
Что же, и этот вариант финала ей доводилось проигрывать. Мигел сумел расстаться по-джентльменски, однако она тоже не отбрила его. Злить самцов чревато, важно уметь рассчитывать риск. С Элиу она не пережала, дала ровно ту дозу горькой микстуры, чтобы отступился, пыхнув в завершении облачком выхлопных газов.
- Иногда не стоит слишком углубляться – меньше опасность пережить отрезвление, - бархатным голоском проурчала Мария Луиза.
Юноша, уже повернувшийся к ней спиной, зажав голову попугая под мышкой, проворно оглянулся. На него опять смотрела пантера – чёрная, таинственная, коварная, как все кошки. Элиу тихо, но не так, чтобы нельзя было расслышать, выругался, по-видимому, мысленно проклиная «этих чёртовых баб».
***
Дай голубчик расскажу
Дай на ручку гляну.
Я и правды не скажу
Но и врать не стану
На руке три линии
Лепестками лилии
Это жизнь, а это я
А вон там судьба твоя
Чему быть по линиям
Всё покрыто инеем
Но это жизнь, а это я
А вон там судьба твоя.
(Цыганская песня)
- О, моя спасительница! – радостно воскликнул Феликс, завидев выплывающую навстречу цыганочку, - Наконец, хоть одно лицо, которое я знаю.
Девица подошла, нарочито виляя задом.
- Кто у нас там? А, помню, помню! И где твоя звёздочка? Улетела всё-таки?
- Да, - парень снова ощутил лёгкую досаду, - Светит сейчас, наверное, кому-нибудь другому… более удачливому.
- Тебя предупреждали – не разевай рот, - цыганка покровительственно похлопала его по плечу, - И уж точно не делай этого, дружок, чтобы сказать гадость.
- Я просто предположил.
- Мужики! – гитана скривилась, как будто жевала что-то до невозможности кислое, - У вас на всё одни и те же присказки. «Я тут не при чём. Это всё она». А сами белые и пушистые, дальше некуда! Только вот это тогда откуда? Подарочек доброй феи?
С гримасой ещё ехиднее, чем предыдущая, она сунула Феликсу прямо под нос круглое зеркальце. Ничего себе! Знакомство с амазонкой не прошло даром, оставив уличающие следы у губ, на щеке, на подбородке. И он в таком виде шатается тут битых полчаса? Блин!
- Платок есть? – сжалилась над его вытянувшейся физиономией цыганка.
- Найдётся. Зеркало не одолжишь?
- Я в долг не беру, и не даю, - проинформировала девица, - Помочь человеку в беде могу, отчего нет?
Феликс принялся уничтожать отпечатки вызывающе красной помады, полыхавшей на лице наглыми розочками.
- Вообще-то, нет никакого криминала в том, что люди, пришедшие вдвоём на вечеринку, целуются, - прокомментировал он, возвращая зеркальце.
В лице цыганки проступило что-то хищное, хотя голос оставался весёлым.
- Приятель, не держи меня за дурочку. Такой помадой здесь, на этой территории не пользуется даже моя будущая…
- Кто?
- Не имеет значения, - уже зло огрызнулась девушка, - Суть в том, что не каждая и далеко не каждая особа сомнительного поведения выбирает себе настолько безвкусный оттенок. Я знаю только одну, которая любит так мазаться, и, похоже, ваши дорожки скрестились сегодня. Но её имя тебе всё
равно ни о чём не скажет.
Феликс пригляделся – действительно, несмотря на цыганский колорит, новая спутница была накрашена менее броско.
- Эй, не увлекайся! – девица пихнула его в грудь, - Незачем так явно пялиться.
- Ты точно цыганка? По поведению не заметно.
- Меньше надо слушать то, что о нас болтают, приятель, - маленький, упрямый подбородок девушки воинственно вздёрнулся, - Соблазнять мы мастерицы, но не ложимся под любого встречного-поперечного. А если цыганка полюбит, вернее её не найдёшь на всём свете.
Закинутый подбородок открывал взгляду шею с пульсирующей на ней жилкой. Лицо пряталось за чёрной полумаской окантованной серебром, однако она не мешала видеть глаза, которые, так же, как голос, щедро дарили магию женственности. Острой, опасной, возможно даже безумной. Феликс не без труда стряхнул с себя оцепенение. Цыганские или иные, но какие-то чары девчонка наверняка использовала.
- Пожалуй, попытаю как-нибудь счастья с чаровницей из вашего племени, - легкомысленно заявил он.
- Ты разобьёшь ей сердце, - последовал ответ, лишённый намёка на шутливость.
- Это ещё почему?
- Я бы поостереглась связываться с парнем, который, не успев потерять в толпе одну девушку, целуется с другой, а сразу после глазеет на третью, как кот на сметану. Сначала научись постоянству.
Феликс вспомнил о Кристине, единственной женщине, перед кем у него существовали обязательства. Мать отказалась идти на праздник, чем-то она сейчас занимается? Ждёт его в номере? Получается, он и правда далёк от образа рыцаря. Мама, Лусинья, соблазнительница с голой спиной… Феликс, да ты просто Казанова! Всё это, разумеется, чушь, однако бульварному листку не составило бы труда превратить его в плейбоя, гоняющегося за удовольствиями.
- Итак, ты бы не захотела иметь со мной ничего общего?
- С таким, как сейчас? Нет. Хотя бы ты остался последним мужчиной на земле.
- А что же безоглядная страсть, в которую кидаются очертя голову, забыв обо всём? – подтрунил он.
- Время не то, - вздохнула цыганка, - Сегодня приходится быть прагматиком и думать, прежде всего, о себе. Давай лучше я тебе погадаю.
Девушка профессиональным жестом взяла его за руку.
- Не поручусь, что скажу правду, но и врать не буду. Раскрой ладонь. Посмотрим… В центре три линии расходятся, будто лилия нарисована. Они-то и есть самое интересное. Это линия жизни, она у тебя длинная.
- Вы, то есть ваш народ, кому-нибудь другое говорите? – настраиваясь на иронический лад, осведомился Феликс, - Наверное, всем сулите долголетие, чтобы не было недоразумений с клиентами.
- Ты слушать собираешься, или языком молоть? – шикнула гадалка, -
Вторая линия… какая-то сеньорита, а может сеньора, сложно разобрать.
«Кристина», улыбнулся про себя парень.
- И третья, линия твоей судьбы. Многообещающий узор.
- В самом деле? – Феликс посмотрел не на руку, а на предсказательницу, - И какие же перспективы он предвещает?
- Этого я не вижу.
- Не видишь? Вот те раз!
- Всё как за тонкой пеленой дождя, - медленно проговорила цыганка, - Так случается. Чем проще человек, тем легче читать его будущее. И наоборот. Но это жизнь, это дама, а там твоя судьба. Дальше толковать не возьмусь, и не проси.
Она показалась ему расстроенной, но, скорее всего, это была первоклассная игра, как и само представление с гаданием.
- Сколько я тебе должен?
- Ни реала. Я не выполнила свою работу, - сухо отрезала девушка, - Поищи свою звезду, она где-нибудь поблизости. И смотри внимательнее под ноги.
Развернулась и ушла – невысокая, с тонкой, в рюмочку, талией, и походкой циркачки, балансирующей на канате, натянутом под куполом цирка. Феликс взглянул на часы. Не так уж поздно, а он мог бы поклясться, что уже полночи кружит тут один, натыкаясь на персонажи один чуднее другого. Надо было нарядиться Безумным Шляпником, Льюиса Кэрролла. Но его вообще не поставили в известность, что здесь состоится маскарад!
***
- Чудесный вечер, - произнесла женщина с причёской взбитой в стиле париков мадам де Помпадур.
Маска, отороченная белыми перьями, должна была напоминать о том же блистательном и пышном периоде истории.
- Да, - коротко согласился кавалер, изображающий Чудовище из мультфильма Диснея, с которым они только что кружились в танце.
- Музыка, угощение, то, как оформлен парк… Во всём этом есть что-то неуловимо волшебное. Почему вы молчите, Рудолфу?
- Потому что мне нечего вам возразить.
Она задержала в ладонях его руку.
- Спасибо, что составили мне компанию. Вы всегда так предупредительны.
- Я холостой, свободный мужчина. Вы очаровательная женщина, и, в свою очередь, не поддерживаете ни с кем близких отношений. Думаю, Тереза, наши появления вдвоём давно не вызывают удивления.
- Вы ещё молоды. В любой момент можете изменить свой статус, стоит лишь захотеть.
Рудолфу Аугусту взял конец её плетёного из золотых нитей пояса, пропустил между пальцев и принялся им рассеянно поигрывать.
- Сейчас меня устраивает жить одним днём. Приглашать вас куда-то, не встречать отказа, прогуливаться под луной, пить лимонад, танцевать. Не загадывая на будущее.
- Это мудро. Будущее может не наступить, либо оказаться совсем не таким, как мы предполагали. Не обращайте внимания, Рудолфу, меня иногда, без всякой причины, посещают странные мысли.
- Через несколько минут начнётся фейерверк. Вернёмся к дому?
- Я бы предпочла остаться. Отсюда всё прекрасно видно, и никакого шума и толчеи.
- Маркиза, вам достаточно подумать и я исполню.
Тереза приподняла бровь.
- Вас кто-нибудь называл дамским угодником?
- Исключительно моя матушка, и тётушка Лео, - тоном прилежного школьника ответил Рудолфу.
***
Лусинья огляделась, в последней попытке отыскать Феликса, больше не веря, что она увенчается успехом. Подходило время фейерверка, закрывающего вечеринку, и, кажется, придётся смотреть на него одной. Что же случилось? Он где-то здесь или давно ушёл в отель, ещё раньше потеряв надежду найти её среди развлекающихся? Волноваться, конечно, было не о чем – Порту-дус-Милагрес местечко тихое, а Феликс вполне прилично ориентируется в городе – но всё-таки немного обидно, что их прогулка, которую она почти решилась считать свиданием, прервалась задолго до конца маскарада, к тому же так бестолково.
Девушка приготовилась направиться обратно, к особняку Паэсов, где обязательно соберутся все, кто не покинул праздник раньше, однако тут в конце аллеи возник объект бесплодных поисков. Лусинья весело замахала, и Пьеро устремился к ней.
- Лу, куда ты пропала? Я везде тебя разыскиваю. Ещё чуть-чуть и поверил бы, что ты унеслась на свою родную орбиту, бросив меня на земле.
- Я же звезда, - отшутилась она, чувствуя, как возвращается непреодолимое желание дурачиться, - Слишком разлетелась, а когда повернула назад, тебя уже след простыл. Идём скорее, фейерверк пропустим!
- Теперь я тебя не отпущу! – Феликс, хохоча, потянул её за собой, споткнулся, и оба едва не растянулись во весь рост, - Чёрт, откуда она знала?
- Ты о ком? – Лусинья в том же смешливом настроении помогла другу подняться с колен, - Помощь хирурга вроде бы не нужна… Так кто и про что знал?
- Ну, та цыганка, - объяснил парень, отряхивая брюки, - Посоветовала мне смотреть под ноги.
- Ты снова видел её? – девушка быстро выпрямилась.
- Да, столкнулись неподалёку. Мне показалось, она слегка с приветом, но забавная.
Продолжить разговор не дал первый залп фейерверка. Лусинья и Феликс
стояли рядом, наблюдая, как расцвечивается каскадами огней небо, и краем
глаза ловя те же отстветы на лице соседа: красные, зелёные, синие, золотые,
фиолетовые…
***
Отгромыхал бал-маскарад, с размахом задуманный и так же проведённый Эленой Паэс. Расходились гости, в приятном похмелье от спиртного и переизбытка ощущений.
Кто-то унёс с собой пистолет, так никого и не убивший. Где-то в траве осталась валяться гильза, которую, вероятно, никогда не обнаружат. И всё будет спокойно.
До тех пор, пока не прозвучат новые выстрелы.
***
Когда Деодату вошёл, Жудит повернулась набок и прикинулась крепко спящей. Муж, раздеваясь, что-то напевал себе под нос. Впервые женщине пришла такая, казалось бы, простая мысль: им, супругам Перейра, давно необходимы отдельные спальни. Сил её нет, дальше выносить это.
***
В тишине другой спальни чья-то рука зажгла лампу и выдвинула ящик тумбочки, где ждала своего часа толстая книга, в глянцевом, с иголочки, переплёте. Взять её и открыть, не боясь, что застукают, уже удовольствие. И читать, читать до рассвета, не вспоминая об усталости. Эдвард Рассел «Гавань чудес».
|
