ЧАСТЬ 1_6
***
Молодёжный клуб «Бардак» уютно расположился в небольшой бухте на полпути между Порту-дус-Милагрес и пальмовой рощей. Снаружи, облицованное светло-серым мрамором одноэтажное здание практически сливалось с окружавшими его скалами, только открытый теннисный корт выделялся ярким пятном. Внутри же согласно названию царило буйное смешение красок, стилей, не сочетаемых друг с другом предметов. Расписанные граффити стены, украшенные классическими, авангардными и суперсовременными полотнами, развешанными вперемешку; мебель всех мыслимых форм и видов, от антиквариата, до плетёных садовых кресел и квадратных кухонных столов, служащих обычно семьям со средним достатком; столь же разномастные светильники: люстры, настольные лампы, торшеры; и множество других вещей и деталей оформления, которые невозможно охватить одним взглядом. Довершали картину полностью занимающие одну сторону три больших окна – круг, треугольник и ромб – с открывающимся в них видом на море.
Обслуживающий персонал «Бардака» набирался в основном из окрестной молодёжи. Непременных условий было два – компетентность и возраст. Согласно правилам, утверждённым основателями клуба, вход в него был открыт только тем, кому ещё не исполнилось 25.
В этот вечер за массивным круглым низким столом на изогнутых ножках, предназначенным для vip-клиентов четверо завсегдатаев удобно развалившись в красных кожаных креслах, попивали аперитив, краем уха ловя обрывки песни, уже месяц возглавляющей хит-парады, которую перепевала на площадке в центре зала местная группа. Они были одеты чересчур парадно для обычных посиделок, но это объяснялось тем, что «Бардак» сегодня не был для них конечным пунктом.
Неторопливый трёп прервали звуки «Полёта валькирий» Вагнера. Красивый брюнет, с зачёсанными назад блестящими от лака волосами извлёк из кармана мобильник и, увидев высветившийся номер, чертыхнулся. Поднявшись, он отошёл в пустующую сейчас нишу, присел за маленький столик, рассчитанный на одного посетителя, нажал кнопку и вполголоса начал отвечать невидимому собеседнику. Приятели всё поняв без слов, сочувствующе переглянулись.
- Мать, - Мигел Оливейра, для близких друзей «Лорд», снова присоединился к компании, - Сообщила, что задерживается в Сан-Паулу, вернётся ближе к полуночи, - издевательски выделил он последние слова.
- Она плотно за тебя взялась, - протянул симпатичный блондин, перебрасывая из руки в руку тонкий стакан и внимательно следя за тем, чтобы остаток напитка не выплеснулся через край. В его внешнем виде и стиле одежды прослеживался явственный намёк на парижскую богему: получив в качестве подарка от родителей, по случаю окончания школы, поездку в Европу, Элиу Медейрус, влюбился в самую гламурную из её столиц и возвращался туда всякий раз, когда удавалось выклянчить нужную сумму денег.
- Дона Жизел немного свихнулась после несчастного случая с отцом. – Мигел нахмурился, за столом установилось напряжённое молчание, которое никто не решался нарушить первым. Эдуарду Оливейра погиб, полгода назад и для его семьи любое напоминание о трагедии по-прежнему было болезненно. Но вот их предводитель отхлебнул большой глоток разбавленного виски, и его глаза снова оживились. – Я и Пэтти уже привыкли. Хуже, что теперь у неё новая идея-фикс, запрячь меня в семейный бизнес, - он иронично отсалютовал наполовину опорожнённым стаканом, - За свободу, которой в понедельник придёт конец!
- А ты хотел, чтобы только мы с Французом ишачили на предков? – Кассиу Албукерке де Галвау добродушно ткнул друга в бок, - Будем отрываться по выходным, или, - он уморительно вытянул трубочкой полные губы, - после тяжёлого рабочего дня. – Касс, как называли его товарищи, с раннего детства был настоящим фанатом, всего, что ездит и наверное единственным в их маленьком сообществе, кому работа в отцовском автосалоне приносила подлинное удовольствие.
- Один Лис остался вольной пташкой. Везунчик! – Элиу протянул руку, намереваясь потрепать Орланду по идеально, волосок к волоску, расчёсанному пробору. Тот сердито отстранился, на покрытых пушком щеках появился лёгкий румянец, то ли от ударившего в голову мартини, то ли от смущения.
- Нашёл счастливчика! Мать будет рада на целый день усадить меня за учебники, - буркнул паренёк, обводя приятелей обиженным взглядом, но в глубине глаз прятались хитрые искорки, за что он и заслужил своё прозвище, - Вот Кассу, я понимаю, везёт! Сегодня подъехал к их дому, и знаете, кого встретил паркуясь? Его тётушку, - Орланду мечтательно закатил глаза. Мигел и Элиу встрепенулись:
- О-о-о!
- Мужики! – со смехом запротестовал Кассиу.
- Брось, Касс! Кому не хотелось бы иметь такую родственницу?
- Тебе легко говорить. А попробуй представить себя на МОЁМ месте, такая красотка и – тётя! Я последний раз видел её, когда был пацанёнком, и вот она приехала, я смотрю на неё и почти жалею, что мы родня, - он подтрунивал над собой, с изрядной долей беззлобной зависти, к тем, кому повезёт больше, - Почему она не подруга моей матери? Тогда всё было бы по-другому.
- Ну, нам-то никто не мешает попытаться, - Мигел самодовольно улыбаясь, обернулся к Элиу, - Что скажешь, друг, цель достойная усилий? – Он снова поднял стакан, - За тётю Малу!
Все поддержали тост. Орланду, чокнувшись, отставил свой мартини и отвернулся в сторону, разглядывая зал. Он опять чувствовал себя посторонним, в тесном дружеском кружке, ЕГО Лорд и Француз в расчёт не принимали. Хотя, если подумать, в чём они неправы? Разве может двадцатисемилетняя женщина, тем более такая, обратить внимание на девятнадцатилетнего недомерка? Лис философски вздохнул. Никаких шансов.
- Мои шансы, как никогда высоки, - хохотнул Элиу, - Лорд, ты ведь будущий глава семьи и больше не можешь участвовать в подобных развлечениях.
- Да, вот и ещё один нас покидает, - полусерьёзно поддержал его Касс, - Что ни говори, а женитьба это точка. Вспомните Леу Паэса. Какими крутыми, шикарными парнями были они с братом Француза. Первыми побывали за границей, можно сказать открыли мир нам, желторотикам, не выезжавшим дальше Сан-Паулу.
- И это местечко появилось только благодаря им, - подхватил Мигел, - Создать клуб на паях, в шестнадцать лет!
- А через два года, Леонарду Паэса – человека-легенду,
окольцевали, - подвёл невесёлый итог Элиу, - Теперь он обыкновенный женатик. И тебя, дружище, ожидает та же участь.
Орланду слушал молча, не пробуя вклиниться в разговор. Леонарду Паэс и Эдмунду Медейрус, совсем недавно были для его приятелей кумирами, эталоном, которому следовало во всём подражать, но он их почти не знал и не имел отношения к этим ностальгическим воспоминаниям.
- Помолвка, ещё не брак, - Мигел пришёл в благодушное настроение, и ехидные подколки на него не действовали, - Нам с Изабел спешить некуда. Поэтому если ты раскатал губу на место председателя, придётся запастись терпением.
- Эй, мужик, я пошутил, - глаза Элиу искрились смехом.
- Так-то лучше.
- Кстати, Леу вчера звонил братишке, он скоро приезжает…
с семьёй.
- Отличная новость! Мы примем его здесь, как почётного гостя. – Мигел залпом допил виски и поднялся, выдержав небольшую паузу. – А теперь, сеньоры, пора продолжить вечер. Едем к доне Беле!
Через минуту, четыре автомобиля вырулив со стоянки, на полной скорости понеслись в город.
***
Обойдя стол для игры в рулетку, Марина Лафайет, облокотилась спиной о стойку бара и пригубила бокал «шардоннэ». В зале было почти пусто, постоянные клиенты, зная о её фантастической способности притягивать к себе выигрыш, давно привыкли появляться позже в те дни, когда она наведывалась сюда. Так что конкуренцию сегодня составляли лишь предприниматель из Рио-де-Жанейру, решивший совместить приятное с полезным, и Лавиния Албукерке де Галвау, чью неконтролируемую страсть к игре наличие серьёзных соперников только разжигало.
- Двадцать на чёрное, - ровный, корректный голос приезжего.
- Шестьдесят на красное.
Марина отстранённо улыбнулась, казалось, мысли её витали далеко отсюда. Всё шло своим чередом. Лавиния зарывалась, совершенно не думая о последствиях. При этом её вечное невезение равнялось столь же неизменной удачливости Марины и то, что женщина пропустила ставку решив дать шанс двум другим игрокам, ничего не могло изменить для сеньоры Галвау.
- Ставки сделаны.
Колесо завертелось, запрыгал по кругу шарик… медленнее… ещё медленнее… И, на что Марина изначально могла бы держать пари, в последнюю секунду таки перевалился в ячейку, напротив сверкающей вызывающей белизной на чёрном поле, цифры 35.
Лавиния низким, мелодичным голосом отпустила виртуозное ругательство. Гость собрал выигранные фишки и, то ли решив больше не искушать судьбу, то ли спеша переключиться на следующую часть «программы отдыха», покинул зал. Марина, отставив пустой бокал, вернулась на своё место и, что делала крайне редко, поставила все фишки на чёрное. Обычно она ограничивалась небольшими ставками, предпочитая играть наверняка: давали себя знать полученные некогда уроки. Уроки человека, который раскрыл ей секреты азартных игр, научил разбираться во французских винах, и, во многих отношениях, вылепил из неё нынешнюю Марину Лафайет. Женщина прикрыла веки и тут же снова подняла их. Лёгкое, почти неуловимое движение ресниц, оно всегда помогало ей отбросить ненужные воспоминания.
- Шесть! – объявил крупье.
На этот раз она рискнула, но фортуна явно была на её стороне. Дьявольское везение, сказали бы некоторые. Может они и правы, кто знает? В любом случае, крупный выигрыш, хороший предлог, закончить вечер. Марина накинула лёгкий шарф на обнажённые плечи и, кивнув Рудолфу Аугусту, вышла.
В соседнем помещении кипела совсем иная жизнь. Мужчины в вечерних костюмах (небрежно одетую публику тут бы не потерпели), в обществе полутора десятка разряженных прелестниц, флиртовали, пили вино, танцевали. Декорации и костюмы здесь постоянно менялись. Сегодня всё было выдержано в «испанском» стиле: чёрно-красный колорит убранства гостиной; тяжёлые фонари, свисающие с потолка, или стоящие на столиках; длинные платья той же цветовой гаммы; мантильи; розы и гребни в гладко причёсанных волосах девиц. Разминувшись с компанией только что прибывшей молодёжи, женщина, величественной походкой направляясь к выходу, мельком оглядела парочки и заметила сеньора из Рио, расположившегося за одним из стоявших неподалёку столиков. К нему приближалась очаровательная брюнетка, в полумаске, постукивая по ладони сложенным веером. Такой надменной красотой и впрямь могла обладать испанская, или португальская аристократка, жившая двести лет назад. Осознанно, нет ли, девушка держалась так, будто мир принадлежит ей. Это мгновение отозвалось, как взгляд в зеркало с безнадёжно повреждённой амальгамой, которое вместо того, чтобы показывать находящиеся перед ним предметы, отображает давно прошедшее время.
Марина взялась за ручку двери, ей больше незачем было здесь задерживаться. Тень, в свете неоновой вывески над входом протянувшаяся у ног женщины безмолвно согласилась с этим и, гордо подняв красиво очерченную голову, двинулась впереди, напоминая, что им следует поспешить…
***
Клаудия заперла тяжёлую дверь и, спустившись с невысокого крылечка, быстро пошла по освещённой фонарями улице, минуя витрины магазинов с опущенными на ночь жалюзи. Она часто уходила последней, задерживаясь после ухода персонала и сама закрывая ресторан. Женщина не спешила домой и то, что поблизости не было ни одной живой души, мало её беспокоило, она просто подчинялась внутреннему ритму, в котором жила, сколько себя помнила, словно отточенный кинжал, рассекая прохладный ночной воздух. Тонкие пальцы дотронулись до верхней пуговицы жакета, проверяя, хорошо ли она застёгнута: зима, старые кости нужно держать в тепле. Эта мысль всегда вызывала невольную усмешку: кто бы ещё назвал её кости старыми? Но они такими и были и, если не предостеречься, чутко реагировали на изменение погоды.
Тень, ещё один изящный силуэт, так же стремительно скользила по асфальту, вырываясь вперёд, чуть отставая, или следуя вровень со своей обладательницей. Но яркий электрический свет вскоре остался позади и, погрузившись в серебряный сумрак, женщина продолжила путь в одиночестве, не оглядываясь по сторонам, мысленно перебирая немногочисленные события прошедшего дня.
Не слишком ли она разоткровенничалась с Флавиу? Нет, пожалуй, он прекрасно понимает, что она из себя представляет. Один из немногих, перед кем можно на несколько секунд сбросить маску, не опасаясь испортить игру. По этой же причине она отклонила вчера предложение Деодату, чтобы не втянуться ещё глубже в то, что может отвлечь от главной цели. Кто бы мог подумать, что он так отреагирует? Нужно будет обязательно увидеться с ним в понедельник. А сейчас – отдыхать. Укрыться в четырёх стенах, оставшись, наконец, наедине с собой. Завтра эта идиотская распродажа и ресторан можно будет открыть во второй половине дня, всё равно не будет посетителей.
На углу одиноко маячил фонарный столб. Тень, откуда-то вынырнув, ворвалась в ровный световой круг, навстречу другой, метнувшейся из-за стены и обе замерли.
- Добрый вечер. Не ожидала вас встретить так поздно.
- Решила разобраться с накопившимися счетами. А вы, домой идёте?
- Куда же ещё, в такое время.
И, кивнув на прощанье, тени разошлись, тут же растворившись в сиянии лунной ночи. Клаудия свернула за угол, цоканье каблуков эхом отдавалось на спящей улочке. Чуткие ноздри борзой втянули воздух, словно уловив лёгкий ветерок перемен. Такие встречи, обычная вещь в маленьком городе. Почему же сейчас у неё возникло ощущение, что эта женщина стояла за углом и ждала, когда она появится?
***
Ключ дважды повернулся в замочной скважине. Тереза Ранжел облегчённо вздохнула и, нащупав на маленьком столике у двери перламутровую зажигалку, по очереди поднесла огонь к трём свечам в высоком бронзовом подсвечнике. Она не любила искусственное освещение грубое, безжалостно проникающее во все уголки и щели, извлекающее на свет божий то, что хотелось скрыть, не замечать.
Женщина прошла в спальню и, повесив в гардероб строгий, но элегантный костюм, оставшись в шёлковой комбинации, присела к трюмо, снять дневной макияж с усталой кожи. Даже в колеблющемся пламени свечей она сразу увидела её. Почти незаметная морщинка, кажется, нет, совершенно точно, вчера её ещё не было… Тереза мрачно провела рукой по лбу, словно надеясь разгладить отвратительную складку, увы, не единственную. Другим это лицо похожее на прелестную маску из тончайшего, драгоценного фарфора, могло казаться идеальным, но она была не в силах игнорировать лучики в углах глаз, лёгкие тени, складки у губ, с каждым годом становящиеся жёстче – беспощадные отметины времени, взгляд на которые медленно убивал то немногое, что в ней ещё оставалось живого.
Приняв душ, Тереза вернулась в гостиную. Тень гигантской ночной бабочкой порхавшая по стенам успокоилась лишь, когда подсвечник занял своё обычное место. Снова чиркнула зажигалка, и дрова в камине занялись ярким весёлым огоньком. Женщина достала из домашнего бара бутылку сухого красного вина и, наполнив на четверть хрустальный бокал, опустилась на диван. Много лет подряд этот незамысловатый ритуал скрашивал ей осенние и зимние вечера (для весны и лета существовал другой). Огонь в камине, домашнее платье (халаты Тереза не носила никогда, считая это дурным тоном) простое и изысканное (сегодня она выбрала гладкий тёмно-синий бархат, того оттенка, какого бывает вода в открытом море при ясной погоде), несколько глотков вина. Когда в жизни нет ничего кроме ожидания, которое ещё неизвестно, сколько продлится, почему бы не разнообразить его такими вот приятными мелочами?
Поставив бокал на столик, женщина осталась сидеть нога на ногу, устремив неподвижный взгляд на пляшущие языки пламени. Тень, вытянув шею так, что голова касалась люстры, наблюдала за ней сверху. Владелица лучшего в городе цветочного магазина, Тереза Ранжел с её красивыми белокурыми локонами не достигающими плеч, осиной талией и нежным бело-розовым цветом лица, сама напоминала цветок – хризантему, или пион. Очарованию этой хрупкой красоты мешали только глаза – пустые и безжизненные, как окна заброшенного дома.
В памяти подробно, до мельчайших деталей, всплыла недавняя встреча.
«Почему она так на меня смотрела? Неужели догадалась, что… Нет, это почти невозможно, не стоит давать волю фантазии. И всё же…».
***
Марсела стоя перед большим зеркалом в спальне последний раз провела щёткой по волосам. В комнате царил полумрак, горела только настольная лампа, под голубым абажуром. Её мягкий свет всегда создавал атмосферу интимного уюта, но сейчас был бессилен рассеять витавшее в воздухе тревожное напряжение.
У окна Алешандри монотонно выбивал пальцами по стеклу популярный мотив, не отдавая себе в том отчёта. Женщина прилегла на свою половину разобранной на ночь постели и, раскрыв, лежавшую на столике рядом книгу, скользя взглядом по строчкам, терпеливо ждала, когда он почувствует необходимость поговорить с ней о том, что произошло. Ожидание, в чём она и не сомневалась, продлилось недолго.
- Я не думал, что она сделает это снова, - глухо проговорил Алешандри, - Столько лет прошло.
Марсела тут же очутилась у него за спиной и успокаивающим движением положила руку на плечо:
- Алекс.
«Я понимаю, о чём ты. Подростком, твоя доченька часто вот так же исчезала и возвращалась домой только на следующее утро. В городке вроде нашего ничего не скроешь, слухи, так или иначе, просочатся».
Мужчина, не оборачиваясь, накрыл её ладонь своей и несильно сжал:
- Извини. Этот день оказался не таким безоблачным, как я обещал.
«Что, верно, то верно. Сначала, когда хватились девчонки, пришёл в ярость и еле сдерживался, а к вечеру, поняв, что она уже не появится, совсем замкнулся в себе. И, поскольку аппетит у тебя пропал вместе с настроением, я тоже лишилась «торжественного» обеда, а заодно и ужина».
- Не важно, - твёрдо ответила она, - Сейчас, мы должны подумать, что можно сделать.
- Ничего. Уверен, завтра Ана Клара не заставит себя ждать, ей ведь ещё нужно переодеться к участию в благотворительном базаре.
- Но, ты переживаешь. Не лучше ли было позвонить Родригу Фейтозу? Твоя дочь могла заночевать у них.
- Не надо, - Алешандри осторожно снял её руку с плеча и повернулся, - Потом она сама всё объяснит. Пойдём спать.
Марсела молча посмотрела на него. В спокойном взгляде любящей, заботливой женщины, даже намёком не проскользнуло изумление от неожиданной догадки. Алешандри Геррейру – вальяжный, самоуверенный, держащий всё под контролем и никому не дающий отчёта в своих поступках, явно боялся собственной дочери!
***
- Всё-таки тебе надо было позвонить.
- Зачем? – Ана Клара затянулась сигаретой и, протянув начатую пачку Эдсону, дала ему прикурить, - Не думаю, что он обеспокоен, скорее уж зол. Или ты считаешь, сообщение, что я проведу ночь неизвестно где, поднимет ему настроение? И откуда, вдруг, такая забота? Мы делали это много раз, если не помнишь.
- Когда были детьми. Сейчас всё по-другому.
- Действительно. С тех пор как ты начал работать у отца, почувствовал к нему непонятную симпатию и теперь горишь желанием объединить нашу семью… вернее то, что от неё осталось.
- Я просто лучше узнал префекта и понял, как он тебя любит. Твой отец – отличный мужик, я его уважаю…
- У меня слёзы на глаза наворачиваются.
- …и думаю вам с ним надо хотя бы один раз нормально поговорить.
- Ты уже пробовал заинтересовать его этим грандиозным проектом? Или идея находится в стадии разработки? Поосторожнее – Алешандри Геррейру может выдать её за собственную.
Эдсон ухмыльнулся:
- Поэтому я решил сначала увидеться с тобой и попросить протекции.
Девушка изобразила глубокую задумчивость, затем отрицательно покачала головой:
- Ничего не выйдет. Твоё предложение мне кажется совершенно бесперспективным.
- Тогда прими это, как дружеский совет. Помнишь наш уговор? Встречаться здесь, если возникнут проблемы, чтобы я выслушал тебя и помог не сделать глупость. Сейчас именно такой случай.
- Вот только, ты правильно сказал: я больше не маленькая девочка. И учителя мне не нужны. А если хочешь, чтобы мы остались друзьями, сменим тему. Чем ты занимался, пока меня не было в городе?
- Работал. А в свободное время сходил с ума от скуки и считал дни оставшиеся до твоего возвращения, - ответ прозвучал вполне обыденно.
- Если я правильно поняла, визиты в Центр ночных развлечений, ты относишь к работе?
- Можно подумать у тебя никого не было в Париже.
- В этом году нет. Я вдруг решила хранить тебе верность.
- Это что, упрёк?
- Ни в коем случае. Мы с самого начала решили обойтись без взаимных обязательств и предоставить друг другу полную свободу, так что тебе не за что передо мной извиняться. Просто констатация факта: девять месяцев я жила как монахиня. Чего, судя по всему, нельзя сказать о тебе.
- Если ты захочешь, я пошлю этих девиц к чёрту. – Эдсон поднял лежащий на одеяле между ними электрический фонарик и осветил лицо Аны Клары.
- А может быть лучше послать меня? Это решило бы многие проблемы.
- Проблемы?! - парень, державший в другой руке не загашенный окурок, дёрнулся так резко, что обжёгся и негромко выругался.
- Извини, это неудачная шутка, - быстро сказала она, сама испугавшись того, что мгновение назад, мысль показалась ей не такой уж абсурдной.
- Подумай, - уже спокойнее повторил Эдсон, - Мы вернёмся к этому разговору, когда пожелаешь.
- Непременно, как только пойму, что ты имел в виду, - примирительно согласилась Ана Клара, аккуратно стряхивая на пол столбик пепла, - Расскажи, какие новости. С отцом и Марселой, мы едва успели переброситься парой слов, поэтому я, можно сказать, в полном неведении.
- Не поверишь, но рассказывать особенно нечего. Всё, как всегда, никаких событий. О том, что Эдуарду Оливейра выпал из окна своей спальни, во время приёма, ты и без меня знаешь.
- Да, отец мне позвонил на следующий день. Они ведь были партнёрами. Бедняга Пэт… Но я так и не поняла, как это произошло.
- Дурацкая история. Гарринча, его сеттер, каким-то образом выскочил на карниз. Эдуарду, наверное услышал тявканье и пошёл посмотреть, что случилось. Гости, Жизел, Адриана, Патрисия, Мигел – все были внизу, никто ничего не видел и не слышал. Но и так ясно, что он вылез за собакой и не удержал равновесие. Пёс влетел в дом, как ошпаренный, подбежал к хозяйке и завыл, потом снова кинулся на улицу. Мы пошли за ним и обнаружили Эдуарду со сломанной шеей.
- МЫ?
- Ну да, я тоже там был.
- Сопровождал босса? Личный секретарь, он же телохранитель, он же…
- Бездоказательные обвинения, ваша честь, - с улыбкой парировал Эдсон.
- Поверить не могу, - что-то неуловимо изменилось в её голосе, - ты на самом деле, считаешь меня дурочкой, которая, ничего не видит и не понимает.
- Ана Клара…
- Всё-всё. Ещё одна тема закрыта. Я знаю, что ты знаешь, и мы оба делаем вид, что ничего не знаем. Я не слишком сложно выразилась?
- Сбавь обороты, девочка, - Эдсон предостерегающе и вместе с тем покровительственно положил руку ей на плечо. Девушка резко мотнула головой, после чего посмотрела на него ясным взглядом, в котором не было ни злости, ни насмешки:
- Не волнуйся. Вопросов о том, как поживает неофициальный бизнес доктора Алешандри, сегодня не будет.
- Правильное решение, - чуть заметно кивнул парень и придвинулся к ней вплотную.
- Я не хочу испортить нашу встречу, - Ана Клара не глядя, нащупала фонарь и единственным источником света в комнатке остался неяркий лунный свет с трудом пробивающийся через пыльное стекло.
Очень медленно оба поднялись на колени. Ана Клара запрокинула голову и, глядя снизу вверх, нежно провела пальцами по лицу Эдсона:
- Ты такой же огромный, - прошептала она, - ничего не изменилось…
Эдсон молча наклонился, их губы теперь почти касались друг друга.
- Если я кое о чём попрошу, сделаешь это для меня?
- Что за просьба?
- Не сейчас. Забудь. – Последнее слово сплющилось о губы Эдсона, оборвавшись страстным поцелуем.
***
Молодая женщина, закончив чистить зубы тщательно
прополоскала рот и лукаво подмигнула отражению в зеркале. Этот дом ещё не стал для неё своим, но, по крайней мере, каждая вещь заняла, наконец, предназначенное ей место. Она снова удовлетворённо оглядела ванную комнату: стены и пол сверкают чёрным кафелем, зеркальный потолок, огромная ванна с гидромассажем, чёрный с золотом подвесной шкафчик, у двери вешалка для полотенец, в виде забавной рожицы.
На ходу окинув таким же довольным взглядом гостиную, женщина очутилась в спальне. Не включая свет, подошла к распахнутому настежь окну и, опершись локтями о подоконник, выглянула в небольшой садик окружавший дом, с наслаждением вдохнув сладкий от аромата цветов воздух.
Постель была уже разобрана. Развязав пояс, она освободилась от шёлкового кимоно, под которым оказалась просторная ночная рубашка в цветочек, сидя на краю кровати, сбросила с ног пушистые розовые тапочки и залезла под тёплое одеяло.
Прежде чем закрыть глаза женщина посмотрела вверх: войдя сюда сегодня днём, она первым делом вбила гвоздь в стену над кроватью, и торжественно водрузила на него этот предмет. В лунном свете стволы ружья выделялись необыкновенно чётко, поблёскивая начищенным металлом. Ана Беатрис Феррасу умиротворённо вздохнув, свернулась клубочком и пожелала себе приятных сновидений.
***
Голубой «порше» пронёсся по «каменным джунглям» Нью-Йорка, превращающим ночь в день огнями реклам, витрин дорогих магазинов, вывесок ресторанов, ночных клубов, казино и, свернув на менее оживлённую в этот поздний, или правильнее сказать ранний час улицу, затормозил перед фешенебельным отелем. Молодой человек, обойдя машину, открыл дверцу со стороны пассажира, помог выйти своей спутнице и на ходу кинул ключи служащему, который тотчас бросился отгонять автомобиль на стоянку. Швейцар у входа и портье за стойкой встретили их с профессиональной учтивостью, лакмусовой бумажкой обозначившей принадлежность прибывших к числу постоянных клиентов.
Пока мужчина брал у портье ключ от номера, задержавшись, чтобы переброситься парой фраз, женщина направилась в сторону лифтов, слегка покачиваясь от выпитого шампанского. В длинном белом платье простого покроя и умопомрачительной стоимости, меховой накидке того же цвета, она была похожа на фею, полную волшебного очарования и необычайно хрупкую. Рассыпавшиеся по спине очень светлые, прямые, как струи дождя волосы усиливали магический эффект, который неизменно производило на окружающих появление Элены Паэс, всемирно известной светской тусовщицы, столь же популярного персонажа таблоидов, как звёзды Голливуда и отпрыски американских миллиардеров.
Ещё один полуночничающий постоялец зашёл в отель и, получив свои ключи, поравнялся с идущей медленными, осторожными шагами женщиной, вдруг качнувшейся сильнее прежнего.
- Мисс, вам помочь?
- Если вас не затруднит, - обволакивающий взгляд голубых глаз, сопровождаемый виноватой улыбкой, - Голова неожиданно закружилась, я чуть не упала.
Мужчина с готовностью поддержал её за талию, помогая двигаться вперёд. Они почти дошли до лифта, когда сзади прозвучал насмешливый голос:
- Приятель, это моя дама!
Галантный кавалер обернулся и в недоумении уставился на загорелого красавца, обаятельно улыбавшегося обнажая все тридцать два белоснежных зуба.
- Простите, я не понимаю…
- Тиш, - незнакомец с укором смотрел на очаровательную блондинку, теснее, чем следовало бы, прижавшуюся к случайному попутчику, - Что тут происходит? – так же, как она мужчина говорил с лёгким акцентом.
- Гомес, - женщина произнесла это имя с глубоким чувственным придыханием, в глазах появился странный блеск, тело напряглось, теперь оно вибрировало, как натянутая струна, - Куда ты пропал? Я могла потерять сознание прямо в холле, если бы не мистер… - она вопросительно взглянула на сопровождающего.
- Дэниэл Хьюстон, - промямлил тот, обалдело переводя взгляд с одного на другую, - Так, вы знакомы?
- Это мой муж, - она одарила Хьюстона обворожительной улыбкой, в которой вдруг проскользнуло что-то хищное и, мягко отстранив его руку, очутилась рядом с красавчиком, уже никого кроме него не замечая, - Mon sher…
- Cara mia! – глаза мужчины сверкнули, и они бросились друг другу в объятия, слившись в страстном поцелуе. Дэниэл почувствовал, что сходит с ума. Как будто по дороге из бара он невзначай провалился в параллельную вселенную и, вместо знакомого отеля очутился в фильме про семейку Аддамс.
Неожиданно разъехались в стороны двери лифта, но никого кроме лифтёра там не оказалось (позже Дэниел сообразил, что “Morticia” стояла, изящно облокотившись на стену и, должно быть, именно тогда нажала кнопку вызова). Странная парочка, на секунду оторвавшись друг от друга, вошла в кабину. Мужчина и не подумал последовать за ними, застыв с полуоткрытым ртом, он смотрел на захлопнувшиеся дверцы, тщетно силясь понять, что же такое сейчас произошло. За его спиной швейцар и портье обменялись многозначительными взглядами.
***
Лифт плавно скользил вверх, в это время суток некому было его останавливать между этажами, и пассажиры пользовались ситуацией, продолжая целоваться, как сумасшедшие. Лифтёр привычно не обращал внимания, персонал отеля давно привык к выходкам этих двоих, кроме того, на его долгой памяти встречались и более экстравагантные клиенты. Кабина остановилась на одиннадцатом этаже, мистер и миссис Паэс, как всегда любезно попрощались и, уже сквозь закрытые двери до него донёсся громкий смех. Робертсон (так звали лифтёра) в который раз подумал о несомненных преимуществах звукоизоляции в номерах.
- Шутка удалась, - Леонарду Паэс, не менее известный светским хроникёрам и читателям «жёлтой» прессы, чем его прелестная жена, перешёл на их родной язык и немного ослабил строгий узел галстука, - Я правда думал, что тебе на сегодня хватило ухаживаний того «гринго». Стоило нам войти начал клеиться, как банный лист, его не остановило даже то, что ты замужем.
- А, что ты скажешь о рыжей девчонке с о-очень аппетитными формами, которую тискал весь вечер, на глазах у меня и этого типа? – Элена повисла на муже, чтобы не свалиться от нового приступа веселья, - Папарацци тоже оказались тут как тут. Завтра, первым в колонке новостей и сплетен, будет сообщение о нашем приближающемся разводе.
- Прекрасно, значит, наши невинные игры всё ещё ставят их в тупик. Неужели так сложно понять, что мы любим друг друга и никогда не расстанемся? – Он остановился и окинул жену взглядом строгого критика, - За тебя можно не беспокоиться, на снимках ты всегда отлично выходишь, а как я смотрелся, не заметила?
- Чудненько, весьма натурально и эротично.
- И ты совсем не ревновала?
- Времени не хватило. Видел же, я была чертовски занята.
- На завтрашней вечеринке надо попробовать что-нибудь новенькое.
- В этом нам нет равных. – Элена икнула и снова согнулась от хохота.
Паэсы занимали сдвоенный номер оборудованный как обычные апартаменты: гостиная, рабочий кабинет, спальня, детская, две ванные комнаты, столовая, гардеробная. Трёхлетняя Валентина и её няня Дженис, с которой девочка разговаривала по-английски, разумеется, давно спали.
- Ванну с ароматизированной солью и в постель, - молодая женщина бросила накидку прямо на кресло и приземлилась рядом с ней в полном изнеможении.
- Я всё приготовлю, любимая.
Когда Леонарду в халате и комнатных туфлях вернулся из ванной в гостиную, Элены там не оказалось, но он точно знал, где её искать. Действительно, жена сидела в кабинете перед мерцающим в темноте монитором компьютера. Утром она отправила письмо Барбаре, и можно было не сомневаться, что когда бы они не вернулись, Элена тут же поспешит ознакомиться с ответом.
- Что стряслось на этот раз? – весело спросил Леу. Элене полагалось сострить, это была ещё одна из их обычных игр. В самом деле, что могло «стрястись» в Порту-дус-Милагрес? Несчастный случай с Эдуарду Оливейрой, был, наверное, единственным, громким событием в жизни города за последние двадцать лет. К тому же предыдущее письмо от сестры жена получила в четверг. Итак, Леонарду ждал шутку, готовясь немедленно отреагировать, но…
- Ничего, всё по-старому, - Элена не оборачиваясь, «кликнула» на «выключить компьютер», лёгкое гудение смолкло, комната погрузилась во мрак, - Позвони и закажи четыре билета на первый утренний рейс в Бразилию.
- Сегодня? Мы же собирались лететь в следующее воскресенье. У нас каждый вечер расписан…
- Ничего, пропустим. Всё равно будет скука смертная, сейчас почти все разъехались на лето. Если и мы не появимся, никто не удивится.
- Но может быть, объяснишь, почему ты так внезапно всё переиграла?
- Просто решила, что не хочу ждать неделю. Извини, если нарушила твои планы.
- Не надо ничего больше говорить, Тиш, - открытое лицо Леу осветилось ласковой и бесшабашной улыбкой, - Мы возвращаемся.
«Она что-то скрывает, но, какая разница? Это имеет отношение к Барбаре, а не к нашей семье, поэтому, если не хочет, может не рассказывать. Можно вылететь и сегодня – невелика потеря – вечеринки, тусовки, приёмы, все они похожи, как близнецы. Близнецы… Хм, что же такое ей написала Тихоня?»
***
Баия, Бразилия. Несколькими часами ранее
Каждую ночь над Порту-дус-Милагрес восходит полная луна ослепительно-прекрасная, заливающая всё вокруг неповторимым – как будто дневным, но призрачным светом – такой её можно увидеть только здесь, в этом маленьком уголке Баии. Сейчас городок погружён в безмолвие, на улицах не встретишь случайного прохожего, а обрывки мыслей и сновидений тех кто давно уже спит, или ворочается в постелях за стенами домов, словно витают в воздухе, поднимаясь всё выше, как магнитом притягиваемые сияющим диском.
Мне страшно… Но это чувство возникло намного позже. Сначала была ужасная боль. Боль и невозможность вдохнуть полной грудью спасительный воздух. Как будто раскалённый песок набился в лёгкие. Неужели я извиваюсь, в бесполезных попытках подняться, на той самой постели, которая была нашим любовным ложем? Моим и Феликса? Его нет рядом, а у меня в ушах, похоронным звоном отдаются слова человека, сидящего напротив: «Я поменял бокалы Адма. Ты хотела отравить меня, но я отравил тебя. Ты выпила бокал с ядом».
- Я умру?
В это невозможно поверить. Наверное, поэтому мой голос звучит так робко, словно умоляя подтвердить, что ничего подобного не случится. Но мой палач спокойно кивает. Двадцать лет при его появлении меня охватывал ужас. Теперь я знаю почему.
- Я умру. Господи… Я умру… Я… Я умру!
Дьявол! Нельзя же до такой степени распускаться! Даже если всё кончено, надо взять себя в руки. Тем более, этот мерзавец Эриберту по-прежнему здесь. Не хватало ещё разрыдаться перед ним. Но я не хочу умирать!
Он гладит мои волосы (жаль, нет сил, вцепиться в глотку этой собаке!) и что-то говорит. Какое мне дело до его слов?!
- Я умираю. Будь ты проклят.
… Когда я понимаю, что это всего лишь сон, испытываю ни с чем не сравнимое облегчение. Я жива, здорова и лежу в своей кровати. Ничего общего с тем жутким эпизодом из давнего прошлого, может быть, только то, что сейчас за окном глубокая ночь, примерно тот же час, в который двадцать один год назад оборвалась моя жизнь.
Жалкое, беспомощное существо на больничной койке как бы зависло меж двух миров. Дверь в прошлое всё ещё была распахнута настежь. То, что уже не вполне было мной, замерло в ожидании: вернуться, или стать чем-то другим. Решение было принято быстро, и никто не спросил, согласна ли я с ним. Всё изменилось. Комок измученной плоти скорчился в новой мучительной судороге и возродился. Адма Геррейру, женщина, которая любила и была любима, исчезла. Я снова стала Адмой Корреа. А может быть, какой-то третьей, пока неизвестной мне, женщиной. Но у нас оказалось достаточно времени, чтобы познакомиться поближе.
Затянувшееся ожидание подходит к концу. Глупый мальчишка сам себя погубит, его нужно будет только слегка подтолкнуть к краю бездны. Он мне не соперник. А та, ради кого всё и затевалось? Что ж, она скоро вернётся, не подозревая о том, что в этом городе её встретит смерть.
|
