:: ADMA :: SOMBRA DO MAL ::

ЧАСТЬ 2_3

***
   Присутствовавшие на празднике дети и их мамы собрались у сцены закрытой переливающимся зелёным занавесом с вышитыми на нём разрисованными, хохочущими лицами. Ожидалось выступление любимца маленьких зрителей клоуна Паулинью.
   Кирина, в самом начале распродажи потерявшая из виду младшую дочку, так и знала, что найдёт её здесь. К неудовольствию матери Яра весело болтала со своим другом Жоакином, сыном Виолеты Аленкар. С тёткой Виолеты Сузаной, Кирина дружила много лет, однако поведение её племянницы родившей неизвестно от кого, не одобряла. Виолета стояла тут же, глядя на неразлучных товарищей. Белая кофточка со стоячим воротником, прямая серая юбка, немного ниже колена, тщательно уложенные длинные волосы – и не скажешь, что она всего лишь горничная в доме вице префекта. Впрочем, насколько могла заметить Кирина, она и обязанности служанки исполняла с тем же равнодушным, отстранённым, почти надменным видом. Независимость, движение сквозь отлетавшие бумерангами назад слова, взгляды, сплетни, отличало и мать и сына, делая их чужаками среди соседей, бок о бок, но всё же не вместе с которыми они прожили всю жизнь.
   На время покинувшая свой наблюдательный пункт вездесущая Жудит, появилась здесь на территории контролируемой Габриэлой Медейрус, дабы оценить обстановку и сообщить, что у неё всё движется как по маслу. Той, почему-то не оказалось на месте и это в самый ответственный момент, когда вот-вот должно разойтись в стороны полотнище и спрятанный за эстрадой оркестр возвестит о начале представления. Медленно текло время, ничего не происходило. Жудит пришла к единственно возможному объяснению: что-то пошло не так и Габриэла с присущими ей энергией и хладнокровием возвращает всё на круги своя. Публика, казалось, не обратила внимания на задержку, хлопая в ладоши, они готовы были ждать столько, сколько потребуется, находясь в состоянии радостного возбуждения, самого по себе создававшего атмосферу игры.
   За занавесом же, отнюдь не в эйфории металась встревоженная девушка-гримёр. Адалберту полагалось уже находиться на сцене, однако его костюм, нос и оранжево-рыжий парик оставались там, где она разложила их час назад, ожидая прикосновения рук хозяина. Жулия несколько раз выглядывала в щёлочку, ища сеньору Габриэлу, чтобы посоветоваться, что предпринять в форс-мажорных обстоятельствах, но той, как назло тоже не было.
   - Жулинья! – послышался за спиной девушки насмешливый голос, - Остановись, красотка, ты мельтешишь как пропеллер, у меня в глазах зарябило.
   Адалберту Миранда, перебросив через плечо пиджак, шёл к эстраде прямо через оркестр, приветственно кивая дававшим ему дорогу музыкантам.
   Гримёрша, испустив облегчённое «Фух-х!» юркой ласочкой ринулась к лестнице и, схватив виновника переживаний за рубашку, втащила наверх, чуть не пообрывав пуговицы, уже беззлобно шипя на ходу:
   - Идём скорее, чёрт тебя побери! Ты опоздал почти на 20 минут!
   - Ну, тише, тише, порвёшь! Она, между прочим, французская, - с приглушённым смехом отбивался Адалберту.
   - Где тебя носило?! – выкрикнула возбуждённым шёпотом Жулия, подталкивая его в боковую кулису к столику перед большим зеркалом.
   - Ты не поверишь…

- Конечно, не поверю, - фыркнула она.

   - …у меня спустило колесо, - Адалберту развёл руками, - Проза жизни. Се ля ви, - несколькими быстрыми движениями он скинул с себя одежду и облачился в разноцветный комбинезон, украшенный на обшлагах и отворотах штанин манжетами.
   - Врать будешь тому, кто тебя не знает, - наставительно сказала Жулия.
   Не дожидаясь, когда, наконец, её подопечный усядется в кресло, девушка приступила к делу. Проворные руки замелькали, накладывая белила, рисуя поверх них широкую улыбку и ярко-синие треугольники под глазами.
   - Готово! – она отступила в сторону, с гордым видом мастера, создавшего шедевр, - Красавец, слов нет!
   - За мной поцелуй! – забавная физиономия скривилась в шутовской гримасе.
   - Иди уже, комедиант! – притворно сердито отмахнулась девушка, давно привыкшая, что Адалберту обращается с ней как с маленьким несмышлёнышем. Выполняя дополнительную обязанность рабочего сцены, она дёрнула за шнур и, улыбаясь во весь рот, прислонилась к стене, слыша, как жизнерадостная карнавальная мелодия сливается с гамом детских голосов галдящих «Паулинью! Паулинью!».
   - Никакой я вам не Паулинью, озорники, - обиженно пропищал клоун, сжав круглый красный нос, издавший пронзительный гудок, - Меня зовут Поль, я специально приехал на ваш праздник из Франции, - ни на минуту не останавливаясь, танцующей походкой двигаясь к краю сцены, он вдруг смешно взмахнул руками и едва не растянулся во весь рост, но перед самым полом выровнял равновесие, - Ах, мои новые ботинки! Кто разбросал здесь банановую кожуру?
   - Не я! Не я! – неслось из «зала».
   - Не вы? – Паулинью скорчил уморительную рожицу, - Кто же мог подстроить мне этот конфуз? Ты знаешь? Нет? А ты? Наверное, это шустрая обезьянка, которую я встретил по дороге сюда, - подняв воображаемую кожуру, клоун отбросил её за занавес, - Пусть ест свои бананы, у нас найдётся угощение повкуснее. Вуаля, мои юные друзья!
   Карапузы толкаясь полезли наверх, ребята постарше снисходительно наблюдали, в ожидании более «взрослого» представления, всегда следовавшего за раздачей подарков.
   - Кого-то тут не хватает, - клоун оглядел галдящую, тянущую руки к его волшебным карманам ватагу, - Стоп, стоп, ещё не все в сборе. Вот ты, мальчик во втором ряду, почему такой грустный? Иди к нам! Тебе обязательно нужен один из моих чудесных сюрпризов – сегодня всем должно быть весело!
   Жоакин, которому были адресованы эти слова, молча поднялся на сцену и остановился в стороне, пока его ровесники и совсем уж малыши с радостным визгом вытягивали из карманов Паулинью разноцветные конфеты, сразу же отскакивавшие обратно, на прикреплённых к ним резиночках. Но маленькие пальчики, не сдаваясь, снова находили облюбованные сладости и, зажав в кулак, отвязывали их свободной рукой. Самые смелые угостившись, забирались на руки клоуну и, собравшись с духом, дотрагивались до его чудесного носа, гудевшего в ответ, точно автомобильный клаксон.
   - Это ещё не всё! – поднял руку Паулинью, прося детвору немного утихомириться, - Я привёз необыкновенные цветы из садов Лувра! Для тех, кто сегодня впервые со мной познакомился и поэтому не знает, что такое Лувр, объясню, это дворец французских королей. На уроках в школе, кому-то может быть рассказывали, что во Франции больше нет королей? Ну, вот это-то и есть самая настоящая выдумка! Мой друг, королевский садовник, узнав о вашем замечательном празднике, позволил мне выбрать лучшие цветы в оранжерее. Но достанутся они только тому, кто правильно угадает их цвет. Есть отчаянные головы, готовые рискнуть?
   - Кла… класный, - запнувшись, неуверенно выговорила четырёхлетняя девочка и, залившись густым румянцем, нырнула за чью-то спину.
   - Сеньорита, прошу, - из рукава клоуна выпорхнула шёлковая роза. Малышка на мгновение высунулась и схватила цветок, став при этом пунцовой. Это стало сигналом для остальных.
   - Оранжевый! Жёлтый! Зелёный! Фиолетовый!
   Искусно сделанные астры, гладиолусы, гвоздики всех цветов радуги порхали в воздухе. Похоже, не существовало цветка, который нельзя было отыскать в оранжереях французских монархов, и целые гирлянды их пожаловали на благотворительный базар в Порту-дус-Милагрес.
   Клоун подошёл к Жоакину.
   - А ты? – Паулинью присел на корточки, в его глазах ещё прыгали смешинки, но они неожиданно изменились, став почти такими же серьёзными, как у мальчика, - Какой цветок понравился бы тебе?
   - Чёрный. Но таких не бывает, - без улыбки ответил тот.
   - Ты уверен? Антре! – клоун взмахнул рукой, и из-за обшлага кружась в воздухе, выпал прекрасный чёрный тюльпан, приземлившись прямо в руки зачарованно смотрящему на него Жоакину. Под аплодисменты Паулинью высоко поднял мальчугана, - Юный принц этого города получил самый редкий цветок, расцветающий раз в столетье!
   «Как его любят дети, - подумала Виолета, глядя на клоуна, что-то шепчущего её сыну, отчего мальчик и улыбавшийся-то редко, звонко рассмеялся, - И он рядом с ними совсем другой. Хотела бы я сейчас оказаться девочкой на сцене и получить цветок из рук Паулинью».
   - Дети просто обожают его, - услышала Жудит и, повернувшись, увидела неведомо, когда подошедшую Габриэлу. Она смотрела на суету на эстраде с какой-то непонятной задумчивостью, женщине вдруг померещилось, что та её не видит и не с ней говорит. Габриэла, лучшая подруга Деборы? «Это невозможно!» – выкрикнул в её голове протестующий голос. «Или… возможно?» - тут же усомнился кто-то более пессимистично настроенный.

***
   Возвращаясь назад, Жудит издали недовольно заметила у киоска Аны Клары стайку бабочек… не насекомых, а «ночных бабочек», вьющихся возле прилавка разноцветной гурьбой девиц Марии ду Сокорру. Это была единственная традиция, перенятая новой хозяйкой от Розы Палмейрау: вывод подчинённых на рандеву, причём не только в праздничные дни, вроде сегодняшнего, но и в будни, когда у доны Белы появлялось настроение устроить парадную прогулку по городу. Сама владелица Центра ночных развлечений отошла вместе с Денизи к цветам, продаваемым Марией Луизой, дав девушкам возможность порезвиться. Судя по тому, что увидела Жудит, молоденьким жрицам любви, показалась забавной идея примерить антикварное тряпьё: давно вышедшие из моды шляпы, платки, домашние халаты, всевозможные аксессуары призванные привлечь внимание ностальгирующих по прошлому пожилых посетителей и любителей ретро.
   - Держи, Андреазинья, - Таис изящным движением бросила подруге прозрачную ткань, которую та, не менее грациозно поймала, - Светло-зелёное тебе идёт, может получиться премиленькое парео.
   - Думаешь, стоит купить? – изобразила сомнение блондинка, перебрасывая из руки в руку тончайшее облако, хранящее едва уловимый аромат духов. Она поднесла материю к лицу и весьма эротично подвигала бёдрами обтянутыми модными брючками из белой кожи, вызвав смех остальных.
   - Надо сбегать за Бенисиу Жуниором, - фыркнула Лейла, сдвигая на левый глаз обтянутое чёрным шёлком сооружение с огромными полями, украшенное довольно нелепым натюрмортом из искусственных цветов и фруктов, - Он же у нас романтик, посмотрим, покорит ли его сердце такая Жаде.
   - Ну, уж, покрасивее, чем «плоскодонка» Джиованна Антонелли, - протянула в нос Таис имя звезды «Глобо», снова развеселив товарок, - Надень, Андреа, - махнула она повелительно, - не задерживай продавца.
   Ана Клара не покидая рабочее место, и не позволяя себе ни одного лишнего движения, тем не менее, принимала самое деятельное участие в веселье, передавая вещи на которые указывали клиентки, казалось, совсем не заботясь о том, собираются ли они за них платить, или просто дурачатся. Сейчас она вместе со всеми приготовилась наблюдать за «примеркой», похоже, чувствуя себя, как рыба в воде, в этом более чем сомнительном окружении. Девушка из лучшей семьи города, дочь префекта! Жудит внутренне передёрнулась. Да она выглядит, словно одна из них! На первый взгляд, держит дистанцию, но это только на первый…
   Плавно, жестом опытной стриптизёрки Андреа расстегнула молнию, так же неторопливо, в наступившей тишине, освободилась от брюк и, отобрав воздушную ткань у «ассистировавшей» ей Лейлы, одним ловким манёвром обернула её вокруг талии, завязав на животе пышным бантом, так, что края импровизированного парео нескромно расходились в стороны при малейшем колебании. Девицы зааплодировали, Ана Клара улыбнулась фирменной улыбкой любезной продавщицы, ждущей, когда ей отсчитают деньги.
   - Вы берёте эту… вещицу? – язвительно спросила Жудит, подходя. Как ответственная за порядок, она могла вмешаться, если считала это необходимым.
   Девушки переглянулись, кажется, балаган пора было сворачивать.
   - Да, - ответила за всех Таис, обращаясь к Ане Кларе, - Вот этот… этот… - молодая женщина затруднялась подобрать название предмету, всё ещё обвивашему ляжки Андреа.
   - Крепжоржетовый шарф, - подсказала Ана Клара.
   - О’кей, - небрежно кивнула Таис, - Шарф, шляпу и, пожалуй, вон тот старинный веер с украшениями из слоновой кости.
   Она строго взглянула на тех, чьи «приобретения» не были названы. Лейла поспешно положила на прилавок лайковые перчатки, Веринья, заинтересовавшую её табакерку, Джойс неохотно рассталась с беретом, бывшим последним шиком, где-нибудь в середине 50-х, другие тоже вернули обратно одежду и безделушки. Андреа снова натянула брюки, шарф теперь находился, где ему и подобало, на её шее. Лейла и не подумала снять шляпу, больше похожую на НЛО. Таис расплатилась за покупки и представительницы древнейшей профессии гуськом направились к уже поджидавшим их доне Беле и Денизи. Небольшая процессия тронулась дальше: две с почти одинаковым вкусом одетые дамы и их свита в своих лучших нарядах для выхода.
   - Почему префект не запретит им выставлять себя напоказ? – пробормотала Жудит, и, хотя вопрос был риторическим, тут же получила ответ, от раскладывавшей назад на полки товар Аны Клары.
   - Не может же он рисковать своей доброй репутацией у хозяйки заведения, где так часто бывает… с деловыми визитами.
   Жудит посмотрела на невозмутимое лицо юной нахалки, не зная, рассмеяться, или возмутиться. Девочка права, кто рубит сук, на котором сидит? В её глазах промелькнула одобрительная усмешка и Ана Клара, заметив, приподняла уголки губ в вежливой полуулыбке, как положено благовоспитанной сеньорите. Ощутив внезапный прилив энергии, Жудит зашагала к своей «площадке обзора», полная самых непочтительных мыслей относительно префекта и его закулисной деятельности, чей механизм детально изучила, слушая монологи Деодату.

***
   Усевшись по-турецки на кровати («необъезженных» сотрудниц дона Бела в свет не выводила, «выдерживая» их на своеобразном карантине), Воробей изучала маленькую негритяночку, старательно орудовавшую шваброй. Девчонка вошла, не здороваясь и, также, не говоря ни слова, вынудила своими действиями хозяйку комнаты освободить плацдарм. На вид она была не старше пятнадцати лет, на глянцево блестящей физиономии застыло скучающе-ленивое выражение, сигнализировавшее о готовности немедленно бросить работу, при условии, что её пребывание здесь будут продолжать оплачивать.
   - Как тебя зовут? – решив завязать беседу, девушка выбрала наиболее тривиальный из всех возможных вариантов.
   - Гра-аса Еванжели-ина, - певуче откликнулась чернушка, выкручивая над ведром тряпку. Воробей предположила, что она не обернулась только из-за неудобной позы.
   - Давно ты тут? – последовал новый вопрос.
   - Три года. Почитай, с двенадцати лет поломою.
   - Полы мою, - машинально поправила Воробей, для чьих ушей говор уборщицы звучал как варварская тарабарщина племени Мумбу-Юмбу.
   - Да, не-ет. В смысле, служу здесь поломойкой, - снисходительно пояснила та, по-прежнему не удостаивая взглядом собеседницу.
   - Понятно, - Воробей помахала рукой, отгоняя несуществующего комара, - Ещё одна жертва социальной системы, с заковыристым имечком. Много же вас собралось.
   - Че-ево-о? – девчонка удивлённо подняла голову, продолжая автоматически двигать шваброй.
   - Так намного лучше, - хмыкнула новенькая, - Привет. Я, Глория. Теперь мы знакомы.
   - Стра-анная ты какая-то, - заключила Граса Еванжелина, снова показывая спину.
   «Чья бы курица кудахтала» - переиначила известную пословицу Воробей, и, сердито захлестнув распущенные волосы вокруг шеи, спросила, сама, удивляясь накатившей на неё общительности:
   - А другие? Они не странные?
   - Норма-альные, - негритянка прислонила швабру к стене, выпрямилась, приняв карикатурно-соблазнительную позу, впрочем, ей она, наверное, казалась эротичной, - Когда мне исполнится восемна-адцать, я тоже начну рабо-отать.
   - А сейчас ты что делаешь? – ухмыльнулась Воробей, но тут же до неё дошло, что эта подросшая Топси подразумевает под «работой», - А-а-а… Понятно.
   - А тебе, сколько лет? – вдруг взяла на себя инициативу Граса Еванжелина.
   - Восемнадцать с половиной, - буркнула девушка, разговор уже начал её утомлять, - Иначе меня здесь не было бы – логично?
   Она легла на бок и отвернулась к стене, закрыв глаза, на случай, если маленькой поломойке вздумается проявить назойливость. Побеседовали, и хватит, хорошенького понемножку.

***
   Есть ли более манящий для простых смертных аттракцион, чем возможность заглянуть в будущее? Самые длинные очереди на ярмарках и тому подобных праздничных гуляниях выстраиваются, к попугаю на жёрдочке, достающему из старой шляпы «счастье», или к шатру гадалки, хотя только дети покидают место, где творится магия и на ваших глазах ткётся нить судьбы, неподдельно взволнованными, без скептической улыбки. Однако и те, кто давно разочаровался в чудесах, разглядев под бородой папаши Ноэла лицо соседа (Э-э-э, так всё это враки!), вновь возвращаются сюда – бросая перчатку неведомому, отдёргивая любопытной рукой занавес, скрывающий сцену, на которой ещё устанавливаются декорации завтрашнего представления.
   Так и сегодня, в Порту-дус-Милагрес, стоило подтянуться жителям, как мадам Зораида в своём обиталище забыла о покое, заглядывая в хрустальный шар, читая по линиям на руке, раскидывая карты Таро для новых и новых посетителей.
   Предсказания счастья, долгой и взаимной любви, неожиданно полученного наследства сыпались как из рога изобилия, щедро поставляемые существом, чьи владения распологались по ту сторону таинственно мерцающей сферы. Если пересекающая ладонь черта, обозначающая продолжительность жизни, не казалась ясновидящей достаточно длинной, она предпочитала винить в том расплывчатое освещение. Но карты с застывшими на них монахами, королями, рыцарями, сколько не колдовала над ними Зораида, как не перетасовывала, выстраивались в этот день собственным, непредсказуемым узором и уже пятый раз последней выпадала та, где под чёрным беззвёздным небом заносил для удара тускло сверкнувшую в свете луны косу одинокий всадник – СМЕРТЬ.
   Люди смеялись, легкомысленно, или же немного нервно, либо просто пожимали плечами, и, выйдя под ослепительное клонившееся к полудню солнце, тут же выкидывали из памяти нелепый розыгрыш, теряя, до следующего года, интерес ко всяческим загадкам, меньше всего, задумываясь, наступит ли этот следующий раз для них. Лишь один человек взглянул на жутковатую карту, точно на давно ожидаемого вестника, чего Зораида в полутьме не могла заметить. Сердце на секунду замерло, но не от тревоги, в ушах, как будто, прозвенел далёкий бубенчик. Неужели?.. Неужели…

***
   Освалду и Леонтина Ассунсау усевшись за столик под натянутым тентом, так, чтобы открывался обзор на аллею, не торопясь, попивали кофе, приветствуя проходящих знакомых. Только что их миновали Родригу, Луиза и Лусинья.
   - Настоящая семья, - прокомментировал Освалду, - Не то что бы я прислушивался к сплетням…
   - Однако лишь слепой не поймёт, что Луиза давно уже не только помогает вдовцу и его дочери вести хозяйство, - закончила мысль мужа Леонтина.
   - Не знаю, как местным ханжам, - Освалду допил кофе и закурил сигару производства своей фабрики, - а мне это вовсе не кажется неестественным. Доктор человек без предрассудков, оба они свободны, почему бы и нет?
   - Это не история большой любви, - жена одарила его нежным взглядом, - но, если они нашли лекарство от тоски и одиночества, значит, всё к лучшему.
   - Или, если к этому приложил свою лёгкую ручку добрый домашний дух, - чуть усмехнулся сеньор Ассунсау, - Дулсе одобрила бы такую перемену в жизни Родригу, вне сомнений, но девочка-то как могла догадаться об этом? Преодолеть детскую ревность?
   Леонтина задумчиво наклонила голову.
   - Лусинья повела себя очень мудро. Иногда, глядя на неё, я испытываю странное чувство, что душа Дулсе, на самом деле, не покинула землю – она всё ещё в том доме, где они были так недолго счастливы с Родригу и по-прежнему о нём заботится.
   - Дочь унаследовала от неё сильный характер, упорство, однако она не… - тут Освалду поискал нужное слово, - не так категорична. Мягче, уступчивей…
   - О, да! – Леонтина тихо засмеялась, смех её, как и двадцать лет назад был полон очарования, - Освалду, эта девушка изящный хлыст, а не стальная рапира, но я не стала бы недооценивать безобидность хлыста. Взгляни, вот идёт пара, в чьей любви не усомнится даже откровенный недоброжелатель.
   Действительно к тенту приближались Эзекиел и Женезия Барруда. Они, как всегда, шли, тесно обнявшись, если что-то и изменилось за прошедшие годы в их страстной привязанности, то, лишь то, что супруги уже не были полностью поглощены друг другом и обращали больше внимания на происходящее вокруг.
   - Добрый день, дон Освалду, дона Леонтина, - поздоровалась Женезия. Эзекиел кивнул, улыбаясь.
   - Здравствуйте, - Освалду и Леонтина смотрели на них, как на собственное более молодое отражение, - Вы только что пришли? Направляетесь к аттракционам? – Леонтина заметила в руках Женезии большого плюшевого медведя и смутилась, - Кажется, я опять говорю не подумав.
   - Да, мы здесь уже какое-то время. Были в тире, Эзекиел выиграл мне вот этого мишку, - Женезия отпустила руку мужа и подняла приз повыше, - Мы немного припозднились, теперь торпимся, чтобы не пропустить ни одно развлечение.
   - Так присоединяйтесь, - радушным жестом пригласил их за столик Освалду.
   - Нет, сюда мы вернёмся ближе к закрытию, - вступил в беседу Эзекиел, - С этого места открывается прекрасный вид: будем наслаждаться кофе и садящимся солнцем.
   - Извините нас, мы, в самом деле, спешим – хотим поскорее найти нашу девочку, внучку и зятя, - Женезия приосанилась, для неё титул одной из самых молодых бабушек города был причиной гордости, а не комплексов.
   - Мы видели их минут десять назад. Они пошли туда, - показал направление Освалду, - До нас с Леонтиной донёсся обрывок разговора, скорее всего, вы с ними встретитесь возле шатра гадалки.
   - Подождите, одну секунду, - не удержалась Леонтина, - Где сейчас Элена, от неё что-нибудь слышно? – всё, имевшее отношение к жизни за пределами Бразилии, в Европе и США продолжало трепетно волновать постаревшую космополитку, и она не упускала шанса узнать «последние новости».
   - Они с Леонарду осели в Нью-Йорке, - охотно остановившись, ответил Эзекиел, - Впрочем, стремление закрепиться на одном месте им кажется противоестественным. На следующей неделе собираются наведаться в Порту-дус-Милагрес, а из какого уголка земного шара придёт следующая открытка от них, предугадать невозможно.
   - Романтика путешествий, столицы мировых государств, маленькие городки с их национальным колоритом, первоклассное обслуживание в отелях, как это всё знакомо, - затуманившийся взгляд Леонтины выражал ностальгию, по тем временам, когда перечисленные искусы ещё не превратились для неё в далёкую экзотику, становящуюся доступной лишь во время быстро пролетающих ежегодных вояжей, - Любовь навсегда, нельзя ни забыть, ни заставить себя отвыкнуть – как отрава проникшая в кровь, а противоядие в Риме, Ницце, Венеции, Париже… Я с удовольствием поболтала бы с Эленой, когда она приедет, но, боюсь, общество женщины моих лет в 21 год выглядит нудным.
   - Ну, нет, что вы! Наша перелётная птичка будет счастлива, найти здесь, в провинции человека, который дышит с ней одним воздухом, - искренне улыбнулась Женезия, снова беря мужа под руку, и весело добавила, - Мы не прощаемся!
   Дона Лео ей нравилась поэтому, не будь она Женезия Перейра Барруда, если не уговорит дочь, на следующий же после приезда день зайти в гости к милой старушке.

***
   Всего одна карта осталась неперевёрнутой. Посетительница протянула руку и Рафаэла снова занервничала. В голове крутилась какая-то чушь о сатанинской силе цифры шесть, так же, как после вторичного выпадания рокового жребия отнюдь не суеверная девушка начала твердить про себя «Бог троицу любит», но та карта вышла и в четвёртый и в пятый раз… Она уже готова была мысленно обратиться с молитвой к Святой Кларе, своей покровительнице, лишь бы никто, ни один человек, не захотел больше сегодня узнать своё будущее по магической колоде. Если и сейчас повторится то же самое… Ой. Лучше бы она думала о чём-то другом.
   Женщина спокойно, без удивления посмотрела на изображённую, на толстом картоне голую равнину, отблеск лунного света, играющий на острие смертоносного лезвия, переведя взгляд на Зораиду, поблагодарила её за сеанс и вышла из палатки.
   - Что сказали карты, любимая? – встретил её вопросом муж, только что посадивший на плечи маленькую Алиси.
   Барбара Барруда да Силва немного смешно прижмурилась, спасаясь за светлыми ресницами от бьющего в глаза солнца:
   - Они сказали, что рядом со мной мужчина, который очень меня любит, и эту любовь я не потеряю, пока жива.
   И это было правдой, но не всей, а лишь небольшой её частью. Однако остальное принадлежало миру Барбары, её загадок и тайн. Людям никогда не переступавшим его границу незачем было знать те странные и пугающие для них вещи, о которых рассказали карты мадам Зораиды – это знание сделало бы их не мудрее, а несчастнее, заронив в душу ненужные и, что особенно важно, бесполезные сомнения и тревоги.
   - Вон мама и папа, - сказала она, заметив краешком глаза родителей, задержавшихся у прилавка цветочницы, - Пойдём, поздороваемся.

***
   К павильону, в котором размещался тир, подошли Венансиу Машаду младший, его сестра Ванесса и её одноклассница Лижия Соуту, дочь владельца газеты “Nosso cidade” освещающей все значительные, незначительные и просто курьёзные события в жизни Порту-дус-Милагрес.
   - Привет, Касс, - поздоровался Жуниор, - Нам два ружья – девчонки хотят пострелять.
   - Нет, только Лижия, - поправила брата Ванесса, - У меня уши закладывает, разве ты забыл?
   - Сеньорита, - Кассиу Албукерке де Галвау, руководивший стрельбищем, развесил новые мишени и галантно протянул ружьё девушке.
   Хорошенькая черноволосая Лижия с вздёрнутым носиком и здоровым румянцем на высоких скулах взяла оружие и повернулась к друзьям, прислонив приклад к плечу, с дулом направленным вверх. В выдержанных в одном стиле короткой юбочке и жилетке, с закрепленным мягкой бархатной лентой конским хвостом она выглядела очень эффектно.
   - Как заправская охотница, - шепнула Ванесса, - Смотри, что сейчас будет.
   Словно прочитав её слова по губам, Лижия бросила позировать и сосредоточилась на целях, которые ей предстояло поразить. Девушка брала на мушку одну мишень за другой: свинку-капивару, крокодила, зайца, коршуна. Банг, банг, банг! – звонко отлетали пули, попадая точно в яблочко. «Убитые» животные и птицы опрокидывались вверх ногами, а ноги самой снайперши оголились почти до неприличия, под задравшейся, из-за позы грудью на прилавок, юбкой, но наблюдатели на этот, возможно невольный, а может быть и тщательно просчитанный момент внимания не обратили, захваченные её меткостью. Отстрелявшись, она вернула ружьё Кассиу, выслушав поздравления и, сияя от гордости, с целой охапкой выигранных игрушек направилась к Венансиу и Ванессе.
   - Высший класс, - похвалил парень, - Ван рассказывала, что ты бьёшь без промаха, но время она всегда выбирала неподходящее, так что я, не дослушав, отправлял её готовить уроки, и не мешать старшему брату. Думал, обычная девчоночья болтовня.
   - Ну, ты даёшь, Жуниор, - рассмеялся подошедший к выходу из тира Касс, - Летом Лижия участвовала в стрелковых состязаниях, вместе с моей матерью и другими спортсменами города, и дона Лавиния долго не могла прийти в себя оттого, что какая-то соплячка обошла её, уведя из-под носа золотую медаль. Имей в виду, это был самый литературный эпитет отпущенный ею в твой адрес.
   - Я не обижаюсь, - скромно ответила девушка, - Дона Лавиния семь лет была чемпионкой по стрельбе среди любителей, в Порту-дус-Милагрес. Не так просто смириться с тем, что ты вдруг стал вторым номером, - её глаза под спадающей на лоб чёлкой удовлетворённо сверкнули, противореча воспитанному голосу.
   Кассиу ещё раз поздравил Лижию с выигрышем и вернулся на место, обслужить несколько подошедших парочек – влюблённые устремлялись к тиру сразу после качелей, этим двум аттракционам романтичные натуры отдавали особое предпочтение.
   - Молодчина! – Ванесса с обожанием смотрела на подругу.
   Не такая заметная, совсем не броская, хотя симпатичная и обладающая собственной индивидуальностью, она никогда не завидовала Лижии, искренне восхищаясь всем, что та делала. Возможно, это происходило потому, что девушки были полной противоположностью друг другу, между ними просто не могло возникнуть соперничества, настолько различались их вкусы, интересы, увлечения.
   - Ну, что у нас следующим номером программы? - снова обратившись к делам земным, нетерпеливо спросил Жуниор вверенных на сегодня его попечению школьниц.
   - Ты, - дерзко ответила Лижия, посмотрев на него в упор.
   - Она хочет сказать, - пришла на помощь Ванесса, становясь так, чтобы подруга оказалась в середине, - что теперь мы будем развлекать тебя, - она кинула предупреждающий взгляд в сторону Лижии.
   - Да, это я и имела в виду, - не слишком воодушевлённо подыграла ей девушка, остановленная в ту минуту, когда чуть не решила пойти ва-банк, - Но у меня только два часа – отец никогда не разрешит мне остаться здесь без него, а в три ему надо быть у себя в редакции.

   - Всё так серьёзно? – посочувствовал парень, - Тебе же не двенадцать лет, ты уже вполне взрослая, чтобы гулять днём без родительского надзора. Если хочешь, я попрошу сеньора Эвандру разрешить тебе остаться с нами и пообещаю проводить до самого порога, - он шутливо улыбнулся, видя в ней сейчас такую же младшую сестрёнку, как Ванесса, девочку, нуждающуюся в помощи кого-то старшего и опытного, и Лижия хорошо это поняла.
   - Нет, - отрицательно качнула она головой, - Он не согласится, бесполезно и спрашивать, - ответ прозвучал резко, но Жуниор приписал её расстройство ограничению во времени.
   - Тогда не будем зря терять ни минуты, - ободряюще подмигнул он, - Сначала идём к мадам Зораиде – посмотрим, что она разглядит в своём хрустальном шаре, а потом я угощу вас мороженым, сеньориты!

***
   - У тебя здесь образцовый порядок, а мне ни на секунду не удалось бы отлучиться, если бы не Адалберту – он и развлекает малышей, и приглядывает за всем остальным.
   Жизел, пришедшая посмотреть, какова посещаемость тира, находившегося на её территории, вздрогнув, обернулась на голос.
   Габриэла Медейрус стояла, опершись на растущее рядом дерево. Крупную, статную, ходившую широким шагом женщину никто не назвал бы эфирным созданием, однако в этот день она уже второй раз умудрялась появляться незаметно.
   - Сегодня Алвару мог бы изменить привычкам и остаться помочь тебе, - заметила Жизел.
   Габриэла отведя назад пышные вьющиеся волосы, странно и жёстко улыбнулась.
   - Ничто не удивило бы меня сильнее, вырази он такое пожелание. Последние два года Алвару каждый уик-энд ездит в Рио, не пропустил ни одни выходные. И, честно говоря, с некоторых пор мне плевать на эту его «особенность».
   - Ты уже что-то решила? – Жизел испытующе посмотрела на подругу.
   - Не сейчас. Я пришла сюда отдохнуть от шума, а не давать новую пищу головной боли.
   Женщины замолчали. В траве стрекотали кузнечики, от павильона доносились звуки выстрелов и возбуждённые возгласы, как ни странно, не мешавшие ощущению тишины. Стоя бок о бок Жизел и Габриэла погрузились каждая в свои мысли, делиться которыми пока не были готовы, или вообще не собирались этого делать.

***
   Киоск, в котором заправляла Патрисия Оливейра, торговал игрушками. Заводными чудесами, фарфоровыми, надменными дамами (никто не осмелился бы сказать о них «кукла»), в нарядах позапрошлого века и жемчужных ожерельях, огромными в настоящий рост собаками – добрыми и преданными друзьями человека. На многих из них красовался ярлык «продано», счастливые хозяева, обойдя все аттракционы, скоро вернутся за своими новыми сокровищами. Впереди, на самом видном месте помещался коленопреклонённый ангел, раскрывающий и складывающий золотые крылья, главное украшение этой маленькой Страны Чудес.
   Яра почти силком приволокла сюда Жоакина, заявив, что хочет «просто посмотреть», они ведь уже взрослые, им не нужны игрушки, но через минуту, забыв обо всём, восторженно разглядывала красавицу в шляпе со страусовыми перьями и с пышным кринолином, не в силах оторвать загоревшиеся глаза. Патрисия защёлкала кнопками и гномы, Папай Ноэлы, зверушки, ожили, показывая, кто на что горазд. Жоакин, стоя рядом с впавшей в оцепенение подругой, по-мальчишески прикидывал: где находятся лампочки, заставляющие сверкать глаза ведьмы, колдующей над Хэллоуиновским котлом, и как устроена пружинка, двигающая крыльями ангела. Если бы у него было много денег, он бы забрал домой их всех, разобрал, изучил, только осторожно, чтобы не испортить, а потом собрал снова и оставил жить у себя насовсем. А куклы, все, какие тут есть, подарил бы Яре. И когда они ходили бы друг другу в гости, игрушки тоже друг друга навещали бы. Наверное, подумал мальчик, большими серьёзными глазами глядя на танцующего снеговика и раскрывающего пасть розового гиппопотама, это было бы весело. Но Яре, если повезёт, дона Кирина купит что-нибудь попроще и подешевле (не совсем, конечно, дешёвое, однако и не ту воображалу, в бархатном платье на которую она так уставилась), а для него мечты закончатся прямо здесь. Жоакин покрутил в кармане чёрный тюльпан, подарок клоуна и ушёл в созерцание, отдавшись волшебству мгновения.
   Эвандру Соуту, владелец газеты, давно повзрослевший мальчишка, смотрел на девочку, мальчика и юную продавщицу, казавшуюся феей Динь-Динь в царстве Питера Пэна. Меньше всего он думал в эту минуту о социальном неравенстве, видя перед собой не тему для статьи «Порту-дус-Милагрес – жизнь полная контрастов», а трёх, как ему представлялось, счастливых заговорщиков. Что поделаешь, праздник кружит голову не только детям, или, вернее сказать, он очаровывает и обманывает детей в возрасте от пяти до ста лет.
   Эвандру, сам того не заметив, окунулся в безоблачное прошлое. Такой же благотворительный базар и восьмилетняя Лижия тянет его за руку к ларьку с игрушками: бант-бабочка сбился на бок, на губах следы сахарной пудры. «Принцесса, мы не можем купить тебе этот кукольный дом. У тебя уже есть один». Только что весело болтавшая девочка крепко упирается ногами в землю, покраснев от усилия и решимости настоять на своём – отец не может сдвинуть её с места. Смеётся молодая Дебора Паэс, стоящая возле матери десятилетняя Изабел высокомерно смотрит на Лижию. Эвандру готов сквозь землю провалиться, но Дебора, главное лицо на этой, а также всех предыдущих и последующих распродажах легко успокаивает едва не разыгравшуюся бурю. «Маленькая принцесса, ты обязательно получишь новый дом для своих кукол. На Рождество его положит тебе под ёлку Папай Ноэл, он дарит подарки всем хорошим детям. А пока, - сеньора Паэс берёт в руки куклу удивительно похожую на ту, что так восхитила Яру, - познакомься с доной Малвиной. Я уже вижу, что вы станете подругами и будете вместе пить чай с пирожными. Ведь ты любишь пирожные, не правда ли?». Вулкан погашен, дона Малвина упакована в большую розовую коробку и Лижия, крепко сжав её, несётся вперёд, туда, где играет музыка и кружится карусель, Эвандру с трудом поспевает за дочерью.
   Тогда он был нужен Лижии, она не пыталась убежать от него, как сейчас, когда он не может найти её среди палаток и аттракционов. Дочери одиннадцать, к обеду ждут гостей, и она накрывает на стол, разливает напитки, играет роль хозяйки дома. Префект Алешандри Геррейру целует руку его девочке. С каждым днём Лижия всё очаровательнее, всё больше похожа на Аделаиди, но она никогда не покинет его, не заставит страдать. Им хорошо вдвоём и не нужен никто другой. Когда-то Эвандру научился рассказывать дочери сказки, теперь она читает ему по вечерам вслух. И он свято верил, что так, с раскрытой книгой, на скамеечке у его ног, Лижия будет сидеть и в двадцать лет. Не допускал в том ни тени сомнения. Эй, сеньоры, поделитесь опытом – неужели все отцы такие идиоты? Она ещё с ним, но уходит, отдаляется – вторая Аделаиди, а он отчаянно старается её удержать, обволакивая обожанием, как паутиной.
   Яра набралась смелости (вообще-то она не робкого десятка, но тут на неё что-то нашло) и ткнула пальцем в облюбованную куклу (кружева, банты, серебряные башмачки). Подошедшая Адриана Васконселус наблюдает, как внучка, ещё так недавно вышедшая из детства, возвращается туда вновь. Патрисия и Яра играют, обо всём забыв, Адриана, маленький сын горничной и седеющий редактор “Nossa cidade” выступают в роли зрителей. Куклы сменяют одна другую на прилавке, продавщица и «покупательница» обсуждают мельчайшие детали их туалетов. Жизел никогда не увлекалась куклами, что до Адрианы, то она в возрасте Патрисии предпочитала проводить время в танцзале в самом сердце Бруклина, где её, девушку, принадлежавшую к одной из «семей», мог пригласить только «свой», а чужак в лучшем случае отделался бы сломанным носом. Шикарная тёлка Адриана Ласерва – мудрая бабушка и истинная дама Адриана Васконселус. Выросла рождённая в страстной любви дочь, теперь подросли и внуки, как же быстро прошло время… Не спеши, Пэт, если ты ненадолго вернёшься чуть-чуть назад, я смогу немного побыть на несколько лет более молодой, чем сейчас. Пожилая дама улыбается солнечному, ясному дню – умение радоваться каждой прожитой минуте передала она Патрисии, умение, которое пришло к ней слишком поздно, хотя «слишком» не бывает никогда, понимание этого тоже приходит с годами.
   Лавиния Галвау уже третий раз проплыла мимо, как гордый белоснежный парусник, ни на кого не глядя, безразличная и недосягаемая словно боги-олимпийцы. Она не наблюдала за происходящим, не следила за соблюдением правил, а царила на доставшемся ей во владение участке, величаво неся себя через него, либо присаживаясь в кресло под тентом и обмахивая лицо ковбойской шляпой.
   Боковым зрением Адриана заметила ещё одно инородное тело. Вышел из боковой аллеи похожий на пса потерявшего хозяина Алфреду Энрике Феррасу – нервничающий, сердитый и растерянный. С момента прихода сюда он тщетно искал префекта, рядом с ним было его место на всех официальных мероприятиях, и сейчас Алфреду ощущал себя брошенным на произвол судьбы, неуверенным как подросток. Сворачивая то в одну, то в другую сторону, иногда с раздражением замечая, что двигается по кругу, он, проплутав два с половиной часа, забрёл на эту лужайку, где увидел совсем не того, кого ожидал найти.
   - Сеньор Феррасу, вот так встреча! – давно, когда Эвандру Соуту жил в Рио и был начинающей свой путь в мутных водах журналистики «акулой пера», недруги язвили, что у него глаза на затылке, вот и теперь он заговорил раньше, чем обернулся, отрезав адвокату пути к отступлению.
   - Здравствуйте, - бесцветно ответил Алфреду Энрике, борясь с искушением сунуть руки в карманы.
   - Кого вы ищете? – любезно-издевательским тоном продолжил Эвандру, - Господина префекта? Я его здесь не видел.
   «Он разговаривает со мной, как с мальчишкой» - на лбу Фреда выступила испарина от волнения и злости.
   - Да, я ищу доктора Алешандри, - сказал он, стараясь не выйти за пределы того футляра, который много лет служил ему единственной защитой от ударов и подножек, - Мы разминулись утром, когда я приехал, открытие базара уже состоялось и все разошлись.
   - Так пользуйтесь каникулами, сеньор Феррасу, развлекайтесь, - Эвандру улыбнулся почти дружески, - Собака, спущенная с поводка, и та не рвётся обратно к ноге хозяина, а мы с вами люди, притом получившие хорошее образование, - добавил он немного тише, так, чтобы никто посторонний не услышал колкость.
   - К сожалению, - Алфреду Энрике выдавил из себя усмешку, пытаясь поддержать игру, не сметая без боя фигуры с доски, - такие праздники для нас работа. Я и доктор Алешандри…
   - Да, конечно, - якобы неумышленно перебил Эвандру, - Вы и префект. Слушайте, сеньор Феррасу, а вам никогда не хотелось уйти в свободное плавание?
   - Простите?
   - Я неясно выразился? Тысячу извинений. Стать независимым юристом, хотел я сказать. Таким как ваш батюшка, доктор Отасилиу. Он уже немолод, к тому же в нашем городе найдётся место и для двух компетентных адвокатов.
   - Простите, - судорожную гримасу украсившую лицо Алфреду трудно было назвать улыбкой (Кажется, он повторяет одно и то же, как попугай? Неважно), - Моя должность вполне меня устраивает. Возможно, кто-то ищет лёгких путей… - не закончив фразу, мужчина развёл руками, давая собеседнику понять, что полон готовности прнести себя в жертву любимому делу, не придавая значения замечаниям циников, не верящих в благородные порывы.
   - Разумеется, - поддакнул владелец газеты, он же главный редактор, - Вы полны сил, энергии, жидкая больничная кашка гражданских процессов не для вас, пусть ею занимаются те, чьё время прошло.

   - Я не то имел в виду, - оставил Алфреду Энрике попытки вести диалог на равных и переходя к унизительной обороне. За последние пять минут ему намекнули на недостаток образования, отсутствие подлинного профессионализма и неуважение к собственному отцу. Более того, чуть ли не прямым текстом назвали прихвостнем кузена Алешандри. Быстро свернуть разговор и уйти, пока этот борзописец не зашёл дальше.
   - Так объяснитесь, дружище! Красноречие инструмент адвоката! – Эвандру прямо-таки исходил нежнейшим ядом, который давно убил бы его, скопившись внутри, если бы не работа и такого рода благодатные случайности, дающие возможность изливать отраву на других.
   - Ну… знаете ли… - Алфреду всё-таки смог улыбнуться с обезоруживающей искренностью, вызвав из прошлого тень – улыбку Фреда Феррасу, счастливого юного идиота, - Займись я практикой в Порту-дус-Милагрес, пошли бы слухи, что отец достал мне тёпленькое местечко, что я всем обязан его протекции. И сам он чувствовал бы себя кем-то вроде моего покровителя, наставника. Как говорится, птенцы должны покидать гнездо и учиться летать без помощи родителей. Извините, мне действительно пора. Праздник подходит к концу, а я до сих пор не встретился с префектом.
   - Успехов в поисках, сеньор Феррасу! – пожелал Эвандру поспешно удаляющейся адвокатской спине. Сосунок даже не попрощался, так торопился унести ноги! Без своего патрона он ноль, а Эвандру Соуту всегда терпеть не мог «наследных принцев», зато обожал культурненько, с изысканной вежливостью, изводить этих слюнтяев, ставя их лицом к лицу с собственной никчёмностью. И Алфреду Энрике Феррасу, ходячее олицетворение всего, что он ненавидел, очень быстро стал излюбленной мишенью для ироничных стрел недавно прибывшего в Порту-дус-Милагрес журналиста, оставаясь ею, по сей день. Особенно кстати его присутствие пришлось сегодня, немного подняв Эвандру испорченное настроение. А неплохой, в сущности, денёк! И веселье, как верно подметил уважаемый собеседник, уже заканчивается – пожалуй, самое время поискать его маленькую принцессу.
   Разговор, хотя и вёлся на пониженных тонах, достиг чутких ушей Адрианы. Едкое остроумие редактора нравилось сеньоре Васконселус, но молодого адвоката неизменно окзывавшегося его жертвой ей было искренне жаль. В Адриане вызывали глубокое сочувствие люди не способные наслаждаться жизнью, растрачивающие её на ненужное мельтешение, не замечая главного. Этот мальчик с навсегда застывшей в глубине зрачков обидой, играющий в лощёного юриста, напоминал ей Жизел, также пребывающую в постоянном напряжении и называющую покоем, стабильностью, счастьем, наконец, ежедневную прогулку по канату. Впрочем, её дочь заслуживала гораздо большего сострадания, но думать об этом Адриана предпочитала наедине с собой – вдруг кто-то проницательный как Эвандру Соуту, или молоденькая докторша Лусинья очутится рядом и прочтёт на её лице то, что не предназначено для посторонних глаз.
   Одновременно подошли к киоску Кирина и Виолета, как многие на празднике давно и безуспешно разыскивавшие своих чад, исчезающих из поля зрения со скоростью сверхзвуковых самолётиков.
   - Вот ты где! – перевела дух запыхавшаяся от быстрой ходьбы Кирина, делая вид, что не замечает находящегося тут же Жоакина, - Здравствуйте, сеньорита Патрисия, - улыбнулась она продавщице, - Не замучила вас моя стрекоза?
   - Нет, что вы! – личико Патрисии сияло, - Ваша дочка, дона Кирина, настоящий знаток моды, мы с ней очень увлекательно побеседовали.
   - Ну, если так… - Кирина, довольная тем, что дочь хвалят, прижала её к себе и с нежностью потрепала по волосам, - Яра, радость моя, нам пора домой, - углы губ девочки грустно опустились, - Не дуйся, лучше скажи, какую игрушку ты хочешь.
   - А ты обещаешь, что купишь мне её? – испытующе посмотрела на мать Яра.
   - Если смогу, - честно ответила Кирина.
   - Значит, не сможешь, - вздохнула девочка, - Это, вон та дона в шикарном платье и шляпе.
   Неизвестно, что сказала бы в следующую секунду любящая, но не имеющая возможности делать своим детям расточительные подарки мать, однако тут произошло нечто непредвиденное.
   - Сынок, - наклонилась к Жоакину Виолета, - Тебе что-нибудь здесь понравилось?
   В изумление эти несколько слов не повергли только Патрисию, снова ставшую предупредительно нейтральной. И Кирина и Яра и сам Жоакин отлично знали, что покупка игрушек Виолете не по карману – её жалования хватало лишь на еду и одежду для их крохотной семьи. Быстрее всех опомнился Жоакин. Может быть сегодня день, когда сбываются самые невероятные желания? Тогда надо не зевать, иначе, как в сказке про Золушку волшебство закончится, не успеешь и до трёх сосчитать.
   - Вот, - показал он на весёлого гиппопотама, стоившего, ни много, ни мало, 70 реалов.
   - Сеньорита, - Виолета не раздумывая, достала из сумочки кошелёк, - дайте нам этого гиганта.
   Патрисия передала игрушку запоздало онемевшему от счастья мальчику, не без труда удерживавшему её. Кирина поняла, что прореха в семейном бюджете превращается в вопрос принципа. Она, женщина честная и пользующаяся уважением соседей, не даст Виолете Аленкар козырять своей щедростью, выставляя таких как Кирина скупердяйками. На войне все средства хороши.
   - Мы берём эту куклу, - бросила она, выпятив вперёд подбородок.
   Взгляды женщин скрестились точно рапиры.
   «Ханжа» - с непонятно откуда берущимся сознанием собственного превосходства смотрела Виолета на подругу своей тётки.
   «Потаскуха» - полыхали возмущением глаза Кирины. И откуда у неё такие деньги? Надо завтра расспросить Сузану. Ох, и не повезло же куме с племянницей!
   Упаковка куклы в роскошную коробку (Кирина таки обошла Виолету на десять реалов) завершилась. Взглянув сквозь прозрачное окошко, Яра решительно доверила драгоценную ношу матери и крепко взяла в руку ладонь Жоакина.
   - Идём! – тряхнула девочка «конским хвостом». Иногда ей нравилось командовать, подчёркивая, что она на два года старше. Жоакин не возражал – в конце концов, у каждого свои недостатки.
   Кирине пришлось следовать с коробкой в руках за дочерью, чуть ли не бок о бок с Виолетой. Тугие спиральки завитых волос раздражённо подпрыгивали при каждом шаге. Виолета, казалось, её не замечала, полностью сосредоточившись на идущих впереди детях, едва заметно улыбаясь. К женщинам, вынырнув откуда-то сбоку, присоединилась возбуждённая, нарядная Сузана, расцеловалась с Кириной и взяла племянницу под локоть.

   - Мы с Элизариу только что качались на качелях, - поведала она, приглушая ладонью хихиканье.
   - Ты выпила? – внимательно посмотрела на тётку Виолета.
   - Да, он угостил меня шампанским, - Сузана блаженно запрокинула голову, повиснув на её руке.
   Элизариу Луиш Амарал обхаживал тётушку столько, сколько себя помнила Виолета. Свадьбой дело всё никак не завершалось, может быть, поэтому они на всех ярмарках, благотворительных распродажах и прочих праздниках, вели себя с непосредственностью юной влюблённой парочки, беззаботно развлекаясь, как будто на смену веселью не придут снова будни с их обязанностями.
   Виолета решила ничего не говорить – привилегия вмешиваться в чужие дела в семье всегда сохранялась за Сузаной, пусть так и остаётся. Она отведёт её домой и поможет лечь – не в первый раз. А прогулка до дома Яры поможет ей немного выветрить хмель.

***
   Базар сворачивался, подобно разноцветной бумажной спирали выстреливаемой из свистков с сюрпризом. Убирался внутрь до следующей отмеченной на календаре даты. Уехала, дав небольшое интервью для местной газеты, сфотографировавшись с поклонниками, погуляв с сопровождающими по дорожкам и выиграв приз на площадке для метания кокосов Летисия Сабателла. Пустели аттракционы, разбирались сделанные в течение дня покупки, готовился к подведению баланса благотворительный комитет. Однако публика ещё не потянулась к выходу, жадно вбирая последние крохи праздничной атмосферы, уже без определённой цели пересекаясь друг с другом в расчертивших пространство бывшего городского пустыря аллеях.

***
   Навстречу Рудолфу Аугусту попались супруги да Силва. Алфеу бережно, как хрустальную статуэтку поддерживал жену за талию. Выражение гордости и простодушного восхищения, похоже, намертво впечаталось в его открытую, честную физиономию. Узнав Рудолфу, он ощутимо напрягся и хотел пройти мимо, ограничившись сдержанным кивком, но Селма вынудила его приостановиться и дружески обратилась к мужчине:
   - Здравствуйте, сеньор Рудолфу.
   - Добрый день, Селма, Алфеу, - ответил тот на приветствие.
   - Здравствуйте, - только и оставалось выдавить Алфеу.
   Раскланявшись, таким образом, они разошлись каждый в своём направлении. О продолжении обмена любезностями и речи быть не могло. Для Алфеу Рудолфу был живым напоминанием о его бывшей супруге Марии ду Сокорру, о том, чем в далёком прошлом занималась его нынешняя жена, кроме того, подставившим Селму негодяем, ограбившим кассу магазина принадлежавшего тогдашней родне Алфеу, семье Перейра и надеявшимся, что во всём обвинят её, вчерашнюю проститутку. Порочный мерзавец, они с Марией ду Сокорру стоят друг друга. И как Селма, после всего, что было, может спокойно с ним здороваться? До чего же добра и незлобива его жена, ему так повезло, что он встретил этого ангела в самую чёрную минуту жизни!

   Рудолфу взглядом проводил пару. Голова Селмы покачивалась на длинной шее плавно вливающейся в великолепные плечи. Войдя в пору зрелости, она стала ещё прекраснее, обретя поистине королевское достоинство. Чёрная лилия, царица Нефертити, богиня – до чего же она хороша! Самая красивая домохозяйка и кухарка в Порту-дус-Милагрес. Самая горячая и покорная любовница из тех, кого он знал. Везунчик Алфеу, верно говорят – дуракам счастье, две такие роскошные женщины побывали в постели этого недотёпы. Но счастьем, дорогой мой сеньор да Силва, положено делиться…

***
   Второй раз за сегодняшний день оказывался Эдсон у киоска Аны Клары, но два часа назад, в свите префекта, было не в счёт. Сейчас он тоже пришёл не в одиночку, прихватил с собой помощника Алешандри по особым поручениям и своего наставника Жерарду Фрагозу, сделав вид, что внезапно вспомнил о подарке для Айде. Эти встречи при свидетелях добавляли приправу риска в их тайную связь. Встретившиеся глаза, «случайное» прикосновение к его руке при передаче покупки (табакерки, которую незадолго до этого присматривала себе Веринья), только им двоим понятный подтекст, скрывающийся в опущенном взгляде, едва заметно изменившемся голосе. Довольный и приобретением (Айде действительно любила старомодные вещички) и тем, что можно было обозначить, как тур танго на краю пропасти, он вежливо попрощался, послав напоследок немой сигнал, как и предыдущие не оставшийся без ответа.
   - Ана Клара красивая девушка, и с огоньком, - заметил Жерарду, когда они уже довольно далеко отошли от полянки.
   - Но она дочь босса и этим всё сказано, - усмехнулся Эдсон, - К тому же, не в моём вкусе.
   - Тем лучше, не так ли? – спутник, высокий мужчина с военной выправкой и, пожалуй, приятной, но абсолютно не примечательной внешностью, окинул его проницательным взглядом, - Избавляет от искушения.
   - Точно, - парень с ленивым равнодушием повёл плечами, - Кто это там впереди? Не Элизариу Амарал?
   - Он, он, - подтвердил Жерарду, - Слегка навеселе, однако меру знает. Помнишь, я рассказывал, как встретил его в свой первый приход в префектуру? Элизариу был в кабинете доктора Алешандри – говорил тихо, спокойно, словно бы с уважением, только в глазах пылало дьявольское бешенство. Тогда, конечно, выглядел он не так прилично, видно было, что выполняет грязную работёнку для новоиспечённого префекта. Остальное я узнал позже, хотя о многом догадался сам – это не составляло большого труда.
   - Став префектом, сеньор Геррейру разорвал с прежними подручными все договорённости, - подтвердил Эдсон, акцентируя словом «сеньор» почтительное отношение к шефу, - Другой ранг, новые люди.
   - Вот отстранение от обязанностей Элизариу я и застал, - мужчина оглянулся по сторонам, ибо тема затрагивалась не для чужих ушей, - И, помню, был удивлён, что тот не попал в список «проблем требующих решения», казалось, неприятностей с ним доктору Алешандри не избежать, но всё обошлось. Во всяком случае, до сегодняшнего дня, он не подавал поводов к беспокойству.
   - Элизариу был единственным белым в команде работавшей на моего отца, - вспомнил Эдсон сложившееся в его сознании из обрывков слухов и неохотных рассказов Айде, - Эти молодчики выполняли задания доктора Феликса и сеньор Алешандри, его сын, их, в некотором роде, получил в наследство.
   - Как рабов, - констатировал Фрагозу, - Тем более, почти все они были неграми – отбросами с самого дна. Только «вольная» некоторых не обрадовала.
   Эдсон промолчал, оправив пиджак. Кроме Элизариу в живых из людей Эриберту не осталось никого. Одни умерли от безделья и пьянства, другим не повезло угодить в тот самый особый список, куда заносились фамилии и клички лишь наиболее опасных для префекта лиц. А Амарал как-то нашёл своё место в начавшейся в Прту-дус-Милагрес новой эре. Сейчас служит начальником охраны в «Палмейрау Парадиз» - шикарном отеле прнадлежащем семье Оливейра и, похоже, совсем остепенился, не считая лёгких праздничных загулов. Даже некая интеллигентность появилась в облике бывшего головореза – то-то удивились бы покойные дружки, увидев его в очках в тонкой оправе, странным образом менявших мужественное, грубоватое лицо.
   - А зачем Геррейру-младшему понадобились услуги наёмников? – Жерарду явно не намеревался оставлять в покое тему, - Его отец, нет вопросов, он был префектом, человеком которому может пригодиться помощь самого неожиданного рода, но Алешандри, в то время как снова их нанял, служил на табачной фабрике сеньора Освалду Ассунсау. Иными словами, являлся обычным горожанином, из тех, у кого не возникает проблем требующих держать под рукой персональную армию.
   - Об этом мне ничего не известно. Маленькие города, вроде нашего, всегда кишат сплетнями, однако та история вскрылась лишь после выборов, на которых победил доктор Алешандри. Кое-кто из парней, обозлившись, что их выкинули как негодное тряпьё, пускался в разговоры за стаканом кашасы, но дальше намёков так и не зашло. А вскоре, - Эдсон многозначительно взглянул на собеседника, - и намекать стало некому.
   - Да, разговоры были пресечены на корню, - буднично откликнулся Жерарду, - Что до Амарала, такие как он, проболтаются только в горячке. Твой отец в нём не ошибся – в колоде обязательно должна быть хотя бы одна сильная карта, иначе нет смысла начинать игру.
   - Ты неплохо в этом разбираешься, - в глазах парня мелькнуло давнее любопытство, - Я раньше не спрашивал, не было случая, чем ты занимался до приезда в Порту-дус-Милагрес?
   - Тем же, чем сейчас, - мужчина улыбнулся, немного забавляясь прорвавшейся непосредственностью своего молодого приятеля, - Находил решения, планировал стратегии. Приехав сюда, я всего лишь сузил масштаб деятельности.
   - Но, чего ради? – в голосе Эдсона прозвучало почти наивное недоумение.
   - Возраст, юноша, возраст. Пришло время, выйти из большой гонки, применить свои навыки в более тихом и спокойном месте, может быть, - казалось, он не сразу решился добавить последнюю фразу, - воспитать ещё одного ученика.
   Лёгкая заминка не осталась незамеченной Эдсоном, но, верный своему кредо – не надо взламывать замки силой, они откроются сами в свой час – он ни о чём больше не спросил.

***
   Марина Лафайет едва успела отступить под защиту куста рододендронов. По пересекавшей её путь дорожке, совсем рядом, прошёл, покачиваясь, мужчина, за ним двое из администрации префекта, поглощённые неторопливой беседой.
   Выждав ровно три минуты, женщина покинула укрытие и направилась в противоположную сторону. О чём она вообще думала, являясь на такое многолюдное сборище, зная, что рискует столкнуться с ним? Единственное объяснение – за 15 лет ослабела бдительность, а то, что занимает её мысли, заслонило всё остальное, в том числе постоянную опасность быть узнанной. Узнанной им и никем другим. Человеком, которого она научилась избегать на улицах Порту-дус-Милагрес, сохраняя между ними дистанцию не менее чем в 50 шагов. И всё же, не прийти она не могла, ей необходимо было здесь присутствовать… не забывая, впрочем, об осмотрительности. А не слишком ли она преувеличивает? Опасность… Действительно ли эта встреча чем-то ей грозит? Ответ Марина сформулировала для себя давно: «Точно сказать не могу. Проверять не имею желания». Даже если это никак не повредит ни ей, ни её цели они не должны встретиться и не встретятся. Никогда.

***
   Гарринча нехотя поднял веки и сначала удивился, куда пропал тёплый солнечный прямоугольник, в котором он так уютно прикорнул. Воздух в комнате стал чайно-золотистым, значит, скоро вечер – неужели он проспал несколько часов? Как неудобно… Заснул и сам не заметил, будто старый, дряхлый пёс. Хозяину бы это не понравилось. А кто там стоит возле двери? Молодой хозяин? Нет, не похоже… Постойте, да ведь это…
   Вяло, спросонок отмерявшее удары сердце вдруг отчаянно заколотилось. Сеттер хотел вскочить и кинуться навстречу обожаемому господину, но что-то удержало его. Хозяин всё так же, без движения, стоял на пороге, не подзывая к себе Гарринчу, не делая ни одного знака, только печально смотрел на собаку.
   «Почему у него такие глаза? Хочет опять уйти и оставить меня одного? Нет, хозяин, подожди, я с тобой!» - однако пёс снова не смог пошевелиться под грустным, требовательным, пытающимся что-то ему сказать взглядом.
   Позади задребезжали ступеньки лестницы. Гарринча обернулся на шум. Вот он, Молодой хозяин, он поможет, уговорит Хозяина остаться, тот не сможет ему отказать. С радостной надеждой пёс повернул голову к двери, но увидел лишь облачко пылинок, кружащихся в неярком свете.
   Мигел присел рядом, на корточки.
   - Что, Гарринча? Что с тобой? Я тебя разбудил? Ну, прости, старина, я сам только что встал.

   Разбудил? Конечно. Ему всего лишь снилось, что он проснулся. И возвращение Хозяина тоже было сном. Какое разочаровывающее и безжалостное пробуждение…

***
   Примостившись у окна «Звёздного маяка» выходившего точнёхонько на дорогу, где должны были показаться вскоре возращающиеся с праздника, Бабау ждал этого момента, гадая, появится ли, как обычно, первым автомобиль Аженора, освобождавшегося в такие дни префектом от обязанностей шофёра. Клиентов нет, весь персонал бара поступил в распоряжение благотворительного комитета, а он здесь только на случай, если заглянет какой-нибудь не любитель шумных гуляний (например, Клаудия Фрейташ, зайдёт, обменяться опытом с конкурентом – сеу Адербал ухмыльнулся в седые усы такому нелепому предположению). Почему бы и не развлечься немного, наблюдая за проносящимися мимо машинами горожан, и за теми, кто возвращается домой на своих двоих? Выражение их физиономий Бабау приблизительно мог представить, отчего нехитрая забава не теряла прелести. Аженор и Франсинети, скорее всего, будут довольны, что на славу провели выходной вместе. Сузана Аленкар пройдёт навеселе, в сопровождении Виолеты с мальчиком. Хорошая девушка Виолета – никогда ни на что не жалуется, хотя поводов у неё побольше, чем у некоторых плакальщиков. Семья Галвау, в своём новом «феррари» - Максимилиану меняет машины каждый год, не выносит «старьё».
   Гул мощного мотора, резко ворвавшийся в уши Бабау, вполне мог принадлежать одному из образчиков предлагаемых в автосалоне Галвау, однако, когда серебристо-серый «ягуар» не сбавляя скорость, вывернул из-за угла, старик на глаз признал в нём заезжего чужака. В долю секунды промелькнуло перед ним лицо водителя – властное, лицо человека привыкшего отдавать приказы и не терпящего возражений. Светлые волосы сверкнули в лучах начинающего садиться солнца, как шлем викинга. «Ягуар» скрылся подобно призраку, не оставив и следа своего недавнего присутствия, заставив Бабау напрочь забыть о том, зачем он тут устроился. Так быстро исчезнувшее лицо… Он видел его, когда-то давно. Много лет назад Бабау знал этого человека, или того, кто был очень на него похож. Но кто это был? И где они встречались?
   Послышалось знакомое гудение клаксона. Аженор проезжая, сигналил и махал ему рукой, на сиденье с ним весёлая, прижимающая к груди букет тюльпанов Франсинети. Благотворительный базар 2001 года закончился.

Автор - Bellatrix Black

ОБСУЖДЕНИЕ СЕРИАЛА >>
<< Предыдущая серия Следующая серия >>